— В правилах этого не сказано, — произнёс Хюрем, глядя на писаря не моргая.
Немолодой, лысеющий бета скосил взгляд, задумавшись. Хюрему не составило никакого труда прочесть мысли по его лицу. Писарь, без сомнения, знал Устав Касты назубок и теперь размышлял о том, какое именно положение, при некоторой доле превратного истолкования, не допустило бы участие омеги в Свободном бою. Скрипнув зубами и бросив на Хюрема мрачный взгляд, он завозился, извлекая из внутреннего отделения стола толстый фолиант.
Выделанная кожа с золочёным оттиском привлекла внимание тех, кто стоял неподалёку. Шум вокруг немного поутих, пока писарь отыскивал нужную страницу. У верхней кромки показалась витиеватая алая надпись. Бета свёл брови и ниже склонился над строчками.
Пока чиновник перечитывал уложение, касавшееся Свободного боя, Хюрем терпеливо ждал. Он знал, что в этих строчках нет ни единого слова, не позволявшего ему — омеге! — участвовать в состязании. Как знал и то, что противясь, писарь просто опасается за свою шкуру, не зная, что произойдёт, включи он омегу участником.
Бета продолжал скользить взглядом по строчкам, одновременно раздумывая над тем, как бы избавиться от омеги, а вокруг тем временем становилось всё тише. Кое-кто, кажется, разобрался в происходящем, и теперь весть о небывалом случае расползалась вдоль вереницы людей. Когда в комнате летучей мышью над потолком повисла шуршащая шёпотками тишина, писарь наконец понял, что промедлением только загнал себя в угол — замять дело, не привлекая внимания, не получится. Придётся либо гнать омегу, прямо нарушая положение о том, что биться может «любой желающий, достигший совершеннолетия», либо соврать, вписывая свои собственные слова на страницы Устава Касты. Ни того, ни другого писарь сделать не мог, выбрав из трёх зол наименьшее.
Захлопнув книгу и спрятав её в стол, он спросил:
— Как тебя зовут?
— Хюрем, — отозвался омега, понимая, что одну победу он только что одержал.
* * *
Долгожданный день Праздника Касты разгорался мягким солнцем, стремившимся к зениту, и состязаниями, за которыми наблюдали тысячи возбуждённых зрелищем глаз. В главном амфитеатре Барабата, поднимавшем высокие трибуны близ западной части городской стены, яблоку негде было упасть.
После того, как все дети были записаны и отданы поверенным Касты, в чьи обязанности вменялось следить, чтобы те смирно ожидали своей очереди и вовремя выходили на испытание, семьи отправлялись искать свободные места, откуда они смогли бы наблюдать за происходящим и, возможно, даже увидеть собственного отпрыска. Отыскать скамьи не выше пятого яруса считалось редкостным везением, и таковое, увы, почти никогда не случалось. К тому времени, когда огромная очередь начинала рассеиваться из оружейной, половина города уже азартно галдела, собранная вокруг поля для состязаний. Так было и на этот раз.
