Его перевернули носком ноги, и Офиару мешком завалился на спину, выпустив протяжный стон.
— Он хоть жив?
— Пока дышит и ладно.
Офиару не мог разглядеть в темноте их лиц, только две пары ног в шаге от своего лица.
— Ну что, сучка, порадуешь дядь своей сочной дыркой?
— Кажется, он тебя не слышит.
— Мне похуй. Я первый.
— С чего это?!
— А с того, что в прошлый раз, ну помнишь, того пацанёнка с веснушками, его оприходовал ты. Так что шаг назад, и ждешь очереди.
— Да, но тот не был течный…
— Отъебись сказал!!! — зарычал альфа.
И Офиару почувствовал, как его резко подхватывают под бедра, переворачивают лицом вниз, и его щека упирается в холодный камень. Он услышал треск рвущийся ткани и в ту же секунду ощутил, как его хватают шершавые ладони за ягодицы, мнут и тянут.
— Хорошая сучка нам попалась.
— Давай уже, скорей, — алчно поторопил приятель. Сцена перед глазами заставила его пускать слюни.
Тот, что завис над Офиару, принюхался.
— Слушай, походу мы в этой дырке побываем первыми, — заводясь от собственного открытия, протянул насильник, уже сжимая свой возбужденный член в сантиметрах от чуть раскрывшегося колечка.
— Это вряд ли, — услышал Офиару знакомый голос… и запах гладиолусов за секунду до того, как потерял сознание.
Далат летел по улицам Рима, следуя за запахом, никогда еще не ощущая кого-то так остро, так резко. Запах Офиару изменился даже за последний час, и Далат прекрасно понимал, что явилось тому причиной… у омеги начиналась течка…
Ускорившись, генерал оставил далеко позади свою личную охрану. Он успел отдать краткие приказания и отослать бет-стражников на поиски Офиару.
Близко… теперь до омеги было рукой подать. Проносясь мимо одного закоулка, Далат резко затормозил, пряный, насыщенный аромат пригвоздил его к месту. Он круто развернулся. Офиару был там… и еще двое — альфы.
Мышцы на спине генерала напряглись, и он крепче сжал один из мечей, прихваченных из особняка.
Один альфа стоял в стороне у стены, другой на коленях, спиной к Далату, еще пару шагов и генерал увидел, чем они занимаются…
Они не кричали, даже не пискнули. Генерал был быстрее вспышки молнии и гораздо смертоноснее, не задумываясь, лишив жизни тех, кто посмел прикоснуться к его собственности. Он сгреб бессознательное тельце парня и осторожно прижал к груди.
Офиару выглядел паршиво, губа разбита, бровь рассечена, ушиб на голове. Рубашка разорвана и телепается унылым обрывком на поясе. В темноте он не мог оценить всего ущерба, но, по крайней мере, он не вопил от боли, а значит, слабая надежда на то, что всё обойдется, есть…
