— Я счастлив, мой повелитель.
— И смотри, кого я привез скрасить твое одиночество, — хитро сощурясь, Император обернулся как раз в тот момент, когда из одного паланкина появился молодой омега. Высокий, плечи отведены назад, подбородок вздернут, а ярко красные губы контрастируют с белоснежной неприлично короткой туникой — Эвиний.
Далат выругался про себя, решив, что чем-то прогневал богов, раз уж они разом ниспослали все тридцать-три несчастья на его голову.
— Мне кажется, в прошлую нашу беседу я выразил мнение по поводу данной персоны, — вежливо, в полголоса пробурчал Далат.
— Твое мнение я прекрасно знаю, и ты выражаешь его последние пять лет. А наследников у тебя тем временем не прибавляется… Или я неправ? — с неожиданным интересом закончил Торциус и, продержав взгляд долгих две секунды, будто и правда ожидал услышать положительный ответ, обернулся к подошедшему Эвинию.
— Далат, — натянул омега свою самую приторную улыбку.
— Эвиний, — сдержанно ответил генерал и отвернулся, не балуя парня лишним вниманием. — Прошу всех в триклиний, столы уже накрыты, — небольшая пестрая компания, обступившая альф, возбужденно загалдела в предвкушении нескучного вечера.
Триклиний представлял собой просторный обеденный зал, выходивший во внутренний дворик и располагавшийся прямо по диагонали от хозяйской комнаты. Фрески, выполненные в спокойных пастельных тонах, раскрашивали стены живописными картинами из жизни Рима. Вот на форуме собрались граждане, разодетые в тоги, и спорят по поводу нового закона. Рядом раскинулась площадь перед амфитеатром, киша людьми в воскресное утро, должно быть они спешат в Колизей, что вытянулся на следующей стене гигантской сферической фреской. Зелень вилась курчавыми лозами из гигантских напольных горшков, опоясывая картины ломаным прямоугольником, словно естественная рама, выполненная лучшим из мастеров — природой.
Посреди зала, на ярких квадратиках мозаики, располагались небольшие островки из лож-клиниев, представлявших собой некое подобие просторных кушеток, и низкие квадратные столы-менсы. Римляне не отказывали себе в удовольствии возлежать во время трапезы, обходясь без столовых приборов, чтобы ни что не отвлекало их от чудесных блюд, представленных во всем изобилии кулинарных изысков Рима.
На закуски по обычаю подали яйца, устриц, улиток в соленом молоке и прочих морских тварей. Состоятельные римляне относились к этой традиции настолько щепетильно, что в народе пошла поговорка «Ab ovo usque ad mala» — «От яиц до яблок», намекая на то, что пышный пир непременно пройдет искомый круг, и, игнорируя обилие мясных и рыбных блюд, упрямые потомки патрициев все равно выставят яйца и фрукты на стол.
