Слева, стоило пройти расстояние равное остановке, я оказался на главной площади города. Довольно просторная, она была занята стелой, посвященной жертвам Великой Отечественной войны, и снова театром, на этот раз драматическим.
Уже стемнело, но до отеля рукой подать, и потому я неспешно прогуливался вокруг старого мраморного фонтана. Над ним, на приличном возвышении неторопливо вращалось колесо обозрения. Судя по заполненным кабинкам, оно пользовалось популярностью. Впрочем, вид действительно должен был открываться интересный. По моим предположениям, с высоты птичьего полёта центр должен был быть, как на ладони. До реки тоже не более пары кварталов.
Решив проверить собственные предположения, я приобрёл билет и пристроился к очереди. Десяток минут спустя — и я получил удовлетворение, видя именно то, на что рассчитывал.
Укутанный сумраком, город горел разноцветными звёздами. Некоторые из них, яркие и пышные, тянулись вдоль Большой Садовой улицы ровной полосой, другие — мелкие, иногда едва различимые, могли быть уличной подсветкой, частью рекламной иллюминации, украшением — чем угодно. Свет не слепил, как это бывало в столице, позволяя расслабиться и почувствовать окончание дня, когда наконец можно было выдохнуть и получить удовлетворение от спокойствия тягучего тёплого вечера.
Перед тем, как вернуться в отель, я решил взять с собой кофе, в примеченном совсем рядом Макдональдсе.
Получив заказ, я решил избежать встречи с толпой катившей коляски наперевес, и вышел через главный вход, уводивший на небольшую террасу. Свернул направо, собираясь спуститься вниз по лестнице и возвращаться в отель — до встречи оставалось не более получаса, когда, проходя мимо столиков, приметил в глубине блондина, одетого в канареечно желтые штаны и белую рубаху.
Это был Миша. За крошечным столиком он расположился в компании кофе, такого же, как и в моей руке. Его взгляд был устремлён на горевший экран мобильника. Омега лениво листал страницы, оперевшись на руку — кажется, он коротал время.
Подумав немного, я решил подойти.
— Могу я присоединиться?
Миша вздрогнул от неожиданности, кажется, узнав мой голос, поднял голову, и я увидел, как насторожённость сменяет спокойное безразличие.
Так и не дождавшись ответа, я сел.
— Вы никуда не опаздываете?
Миша смерил меня насмешливым взглядом и попытался вернуть невозмутимость.
— Уверен, меня подождут.
Я позволил себе открытую улыбку, умиляясь той надменности, с которой изогнулась изящная бровь.
