– Ой, да брось ты, кому есть дело до Уличных Крыс? – отозвался Аладдин с чуть большей горечью, чем собирался. – Наш султан вечно сидит взаперти в своем дворце и днями напролет играет в свои золотые игрушки. Наружу он выходит, только чтобы полюбоваться на затмение или позапускать змеев. Может, он и не знает, что половина города умирает с голоду?
При упоминании султана глаза девушки сузились. Аладдин толком не понял почему: то ли она разозлилась на султана, то ли... Что ж, вообще-то в городе хорошо знали, что всякое нелестное высказывание о султане или члене его семьи может стоить дерзкому головы. Впрочем, обитателей Квартала Уличных Крыс это никогда не останавливало. Пусть у них не было мяса, хлеба или воды, зато запас ругательств и проклятий у них был поистине неистощим.
Ему показалось, что девушка хотела что-то сказать, но после минутного колебания она решительно сжала губы.
– Пойдем, – сказал Аладдин, вскакивая и подавая ей руку. Ему хотелось немного поднять ей настроение. – Все не так уж плохо. Зато на своих улицах мы полностью свободны... и уж поверь мне, если ты вырос здесь, то можешь спокойно ходить, где тебе вздумается. Люди сами будут тебя бояться.
На этот раз она приняла его протянутую руку – возможно, потому, что ее мысли были сейчас далеко. Ее кожа оказалась мягкой, как шелк, а ноготки на тонких пальцах были коротко обрезаны, но совершенны. Аладдин чуть заметно сжал ее ладонь, прежде чем с сожалением ее выпустить, чтобы помочь девушке подняться на следующую шаткую лесенку.
– Ты говоришь... «мы», – медленно сказала она. – Значит, ты считаешь себя одним из этих... Уличных Крыс?
– Все остальные считают, – буркнул он чуть мрачнее, чем следовало. – Но... да, так и есть. Я имею в виду, что я беден, я вырос в этом квартале, здесь жила моя семья и мои друзья. И все же я не считаю себя одним из них. Уже нет. Как я сказал, я ворую лишь для того, чтобы не умереть с голоду. А они, когда выпадает возможность, воруют ради выгоды. Я хочу для себя лучшей жизни. А это... их жизнь. Хотя особого выбора у них нет, – поспешно добавил он. – Никто не собирается обеспечивать их ни работой, ни хлебом.
– Все это немного сложно, – произнесла девушка с сочувствием.
– Мне так не казалось, – заметил Аладдин, немного подумав. – По крайней мере, во мне нет ничего сложного. Я... это просто я. По необходимости – вор и истинное бедствие для торговцев фруктами.
– Мне кажется, в тебе есть нечто большее, чем можно заметить с первого взгляда.
