– Так, значит, – медленно проговорил он, обращаясь к силуэту мальчика, – это ты – тот единственный, о котором древние силы сказали, что он может войти в пещеру и остаться в живых. Что ж, поглядим, пойдет ли это тебе на пользу, мой «неограненный алмаз»...
Аграба, которой никто не видел
Когда Аладдин наконец решил, что они удрали достаточно далеко от рынка, чтобы чувствовать себя в безопасности, тут же шлепнулся на землю и устало привалился спиной к сломанному водосточному желобу, пытаясь отдышаться.
– Нет, ты видела его лицо, а? – хохотнул он. – Как же он взбеленился! Наверное, чувствует себя сейчас последним дураком. Представляешь, он поверил каждому слову! Пока ты все не испортил, Абу.
Почувствовав, что его критикуют, Абу вспрыгнул хозяину на плечо и обиженно залопотал на своем обезьян- нем языке.
Девушка тяжело дышала, согнувшись и взявшись за бок. Когда наконец ее дыхание немного успокоилось, она прижала друг к Другу ладони обеих рук и закрыла глаза, а затем несколько раз потянулась. Двигалась она очень грациозно и, судя по всему, такие упражнения были для нее довольно привычны.
– Прости, – хмыкнул Аладдин. – Мне очень жаль. Тебе нечасто приходится бегать, а?
– Да уж, тебе, наверное, очень жаль, что ты спас меня от того человека, который чуть не отрубил мне руку. И ты прав, мне не так уж часто приходится бегать от людей. Я только иногда бегаю наперегонки с Раджой, моим... – она умолкла на мгновение, словно подбирая подходящее слово, – ... псом.
Похоже, эта девушка что-то недоговаривала. Хотя не нужно быть гением, чтобы догадаться, что она наверняка провела всю свою жизнь на женской половине какого-нибудь богатого дома или имения.
– А, кстати, где мы сейчас? – спросила она, резко меняя тему и оглядываясь по сторонам.
Они устроили себе передышку на широком перекрестке между тремя какими-то полуразрушенными строениями, о назначении которых теперь можно было только догадываться. Поблизости не было видно ни души. Сухой жаркий ветерок, налетающий из пустыни, покачивал чахлые былинки и какие-то вялые сорняки, пытающиеся пробиться по обочинам плотно утоптанных дорог.
Единственными звуками, доносившимися до них, был шум какой-то возни, вероятно, драки – пронзительные вопли, перемежающиеся жутким влажным хлюпаньем.
Аладдин внезапно осознал, как это все должно выглядеть в глазах девушки. Она совсем одна, с каким-то незнакомцем, очутившаяся неизвестно где и не имеющая представления, как вернуться домой. И если бы на его месте оказался не тот человек – то есть какая-нибудь более опасная разновидность Уличной Крысы, – то это было бы именно такое место, где он мог расправиться со своей жертвой, прежде чем обобрать ее до нитки. И ее криков здесь никто бы не услышал.
