Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций] | страница 14

Поразительно, как позорно мы, молодые социалисты, в своих теоретических дебатах тогда пренебрегали культурой. Зато полным ходом у нас шла полемика по разным вопросам анализа общественного устройства, и параллельно возрастало мое неприятие теории государственно-монополистического капитализма, утверждающей, что государство непременно становится полем боя для крупных концернов. Какие словесные дуэли мы вели по вопросам, подобным этому!

Дискуссии, и прежде всего в Геттингене, в значительной мере сформировали меня. В то время там существовали две группировки. Обе были политически левыми. Разделяло нас несогласие между приверженцами чистой теории, которая во главу угла ставила самостоятельную активность масс, а не партий, и более прагматично ориентированной группой. Вопрос был в том, должно ли рассматриваемое как необходимое основополагающее преобразование общества совершаться с участием и внутри СДПГ — или вне партии, посредством движения масс, готовых к изменениям? Я принадлежал к прагматическому крылу.

В течение месяцев, даже лет эти разногласия парализовали политическую деятельность молодых социалистов. В итоге теоретики получили большинство голосов, а прагматики просто ушли, потому что им надоели ночные дебаты. Я же, напротив, остался и не изменил своей позиции. Поскольку фракция теоретиков все-таки хотела сохранить связь с СДПГ, был образован так называемый коллективный президиум, состоявший из трех человек. Двое представляли фракцию теоретиков, а третьим был избран я. Казалось, что властные отношения определились, хотя и не окончательно. Распределение обязанностей в нашем президиуме гласило: круг теоретических разработок I и круг теоретических разработок II — для двоих моих коллег. На мою долю оставалось лишь поддержание контактов с СДПГ, работа с общественностью и касса. С этого началась моя политическая карьера. Итог известен.

Позже у нас, молодых социалистов в Нижней Саксонии, сформировался другой подход. Большинство уже было убеждено: политика, основанная на интересах большинства и использующая достаточно решительную агитацию, имеет шанс добиться успеха, даже выступая против мощных экономических интересов. Впоследствии, когда я стал федеральным канцлером в составе красно-зеленой коалиции и добивался «атомного консенсуса» по проблеме регулируемого ухода от ядерной энергетики, в моей памяти вновь и вновь возникала та же мысль. И на практике это вылилось во вполне удавшуюся попытку ограничить могучую власть капитала, поскольку мы фактически продиктовали энергетическим концернам: вы будете останавливать атомные станции — на них, как говорится, можно делать деньги и во сне, — как только станция отработает установленный, вполне разумный срок. И это должно быть сделано, даже если не обнаружится нарушений норм безопасности и станция могла бы функционировать дольше. Этот случай, с точки зрения теоретиков марксизма невозможный или достижимый лишь революционным путем, еще ждет своего анализа.