Совещание продолжается. Очередной ведущий приступает к «тормозящим факторам». Видно, он тщательно их подобрал, потому что говорит с легкостью необыкновенной. И заканчивает тоже легко и просто:
— Дефект в металле — грех, как известно, металлургической службы.
С этого «вывода» и начинает свое слово Швецов. Не хуже ведущего он знает, что подвела металлургическая служба, но этот тревожный факт в его представлении выглядит по-иному. В многотрудном производстве авиационной техники не может быть «моих» грехов и «ваших». Обнаружен дефект, значит, общая тревога, общая забота. Она касается всех и каждого.
Он тут же спрашивает конструктора:
— Так почему все-таки в металле дефект?
Молчит человек, поставленный в тупик простым вопросом. Иной, быть может, стал бы юлить, брать причины с потолка, но в КБ первейшее правило — правдивость и объективность. И он отвечает:
— Мною не выяснено, виноват, Аркадий Дмитриевич.
Швецов чуть заметно улыбается: хорошо и то, что, забыв одно правило, человек не забывает другое.
Такие совещания, как и любое другое общение с Аркадием Дмитриевичем, были хорошей школой для конструкторов. Они вырабатывали в себе то, что называется широким профилем.
Или бывало так. Споткнувшись при решении какого-то сложного вопроса, молодые конструкторы приходили к главному, чтобы разобраться в причинах неудачи. Каждый высказывал свое мнение, и оно часто не совпадало с мнением товарища.
Выслушав доводы конструкторов, Швецов выстраивал предполагаемые причины в длинную цепочку и затем рассматривал каждое звено в отдельности. Последовательный анализ неизменно выводил из тупика.
Ему нравились люди большой наступательной энергии, которые ни при каких обстоятельствах не впадали в уныние и растерянность. С такими легко и радостно было работать, само общение с ними приносило ему удовлетворение. И когда случались неудачи, — они бывают в любом деле — главный всячески поддерживал в людях бодрость и уверенность. Не было случая, когда бы он заставил человека растеряться, усомниться в собственных силах, и каждая, даже маленькая, находка приводила его в отличное настроение.
Однажды с группой ведущих Швецов пришел на участок. Заложив руки за спину, он наклонялся к станкам, всматривался в заготовки, поступившие на обработку. На участке царило приподнятое настроение: люди «болели» новым двигателем. Привычный глаз отмечал хороший ритм. И вдруг — застопорило. Кто-то из рабочих обнаружил, что маленькая шайбочка оказалась размером чуть больше положенного. Тотчас же она пошла по рукам конструкторов, и каждый, в общем-то верно, стал говорить, что надо убрать, сточить два миллиметра. Эти словопрения грозили затянуться, и когда шайба дошла до конструктора Манюрова, он надел ее на палец, подошел к наждаку — и сточил.
