– Пока не повстречал.
– О! В поисках Той Самой? Я думала, этим болеют только женщины.
– Вроде тебя?
Лорен рассмеялась. Ему понравился ее смех.
– А что твои родители? Они тоже в Италии?
– Они умерли.
– Прости.
– Автокатастрофа. Двенадцать лет уже прошло.
Пьеро вспомнил тот день, когда получил известие. То странное чувство онемения.
– Тоскуешь по ним?
– Нет… не в том смысле. – Манцано осознал, что уже долгое время не думал о них. – Возможно, нам еще о многом следовало поговорить. Ну, знаешь, до каких-то мыслей нужно дозреть, что-то приходит с возрастом… Хотя, возможно, люди и тогда не заговаривают об этом. Кто знает наперед… А что твои?
– Развелись, когда мне было девять. Я осталась с мамой. Отец перебрался в Чикаго, потом в Сиэтл. Я нечасто его видела.
– А с тех пор как осела в Европе?
– Созваниваюсь с мамой по «Скайпу». Иногда с отцом. Оба вечно твердят, что неплохо бы им навестить меня здесь. Они ни разу не были в Париже. Но до сих пор никто так и не добрался.
– Братья-сестры?
– Сводные сестра и брат, от второго отцовского брака. Едва их знаю.
– Значит, единственный ребенок…
– Выходит, что так. – Шеннон состроила мрачную гримасу и добавила театральным тоном: – Упрямая, бесцеремонная эгоистка.
– Постоянно слышу подобное от своих подруг.
– И от нынешней?
Манцано лишь скривился.
– Что она скажет, если узнает, что ты делишь со мной постель? – спросила Лорен.
– От меня она ничего не узнает.
Пьеро говорил в единственном числе. Ему не хотелось объяснять свои отношения с Джулией и Карлой и еще меньше – оправдываться на этот счет. Ему вспомнилась Соня Ангстрём.
– Ну, а как же твой Тот Самый? – спросил он.
– Еще найдется, – ответила Шеннон и глотнула вина. Ее глаза дерзко сверкали поверх бокала.
Ибс-Перзенбойг
Оберштэттер шагал по пустым коридорам. На электростанции остались лишь несколько техников – минимум, необходимый для запуска. Если станет ясно, как это сделать.
Оставалось лишь догадываться, чего им еще ждать. Уже сейчас ущерб был колоссальный. В окрестных фермерских хозяйствах полегла бо́льшая часть скота. Животные замерзали или умирали от голода, дойные коровы погибали в мучениях из-за переполненного вымени. По целым дням на многие километры разносился их рев. Отец одной его знакомой скончался от инфаркта, потому что не удалось вовремя вызвать «Скорую».
Некоторые просто спасались бегством, и Оберштэттер не мог их винить. Когда разнеслась весть, что в отдельных регионах Австрии удалось отчасти восстановить электроснабжение, все больше народу стремилось туда. Сам он обитал на электростанции, словно в персональном раю. Время от времени они с коллегами привозили своих домочадцев, чтобы те могли согреться и хоть ненадолго ощутить вкус прежней жизни.
