Аристарх Николаевич прошел в горницу, сел к столу и начал привычно потягивать усы книзу. Присел к столу и Прокофий Кузьмич, расстегнул пиджак на круглом животе, потер лысину.
— Ну, что будем делать, дорогой гость? Жалко, хозяйка у меня где-то на работе, но мы можем сообразить и без хозяйки.
— Соображать не будем, — сказал директор. — Давайте лучше поговорим насчет антимеханизаторов.
— Каких это, о чем?
— А вы разве не читали в газете?
— Нет, мне не докладывали, — встревожился председатель.
— Отказались вы от льнотеребилки?
— Ну что вы, Аристарх Николаевич, мы же друг друга понимать должны…
— Что понимать должны?
— Ну как же? Вы же меня знаете?
— Ну, знаю. Вы о чем?
— А вы о чем? — спросил, в свою очередь, Прокофий Кузьмич.
— Что-то я вас не понимаю! — удивился директор.
— А вы думаете, я вас понимаю?
— Тэк-тэк!.. — затэкал сбитый с толку директор школы.
— Что «тэк-тэк»? — не сдавался Прокофий Кузьмин.
— Льнотеребилка у вас не работает? Скажите прямо.
Прокофий Кузьмич не хотел отвечать прямо.
— Вы лучше скажите, с чем ко мне приехали? — спросил он.
Аристарх Николаевич достал из кармана свернутую газету.
— Прочитайте, если не читали, и давайте не будем морочить друг другу голову.
Прокофий Кузьмич взял газету, но не стал разворачивать ее, а поднялся со стула, постоял, подумал и неожиданно для директора пошел за занавеску на кухню. Там загремела посуда.
Аристарх Николаевич прислушался, сказал:
— Не надо, Прокофий Кузьмич! Это от нас никуда не уйдет, успеем.
— Покушать надо с дороги, — сказал хозяин.
— Дорога не велика, я еще не проголодался. Читайте газету!
Прокофий Кузьмич вернулся с кухни, сел к столу и развернул газету. Читал он долго, читал и вскидывал время от времени глаза на директора. А директор сидел, ждал и все хотел понять: читал ли до его приезда председатель статью об антимеханизаторах или не читал.
Наконец Прокофий Кузьмич отложил газету и вспылил:
— Подвел, прохвост, это его дело!
— Кто подвел?
— Да молокосос этот. Видали, как за добро платят?
— Кто это?
— Да мамыкинский парнишка. Сирота этот.
— Павел?
— Павел что! Шурка, прохвост, подвел.
— В чем же он провинился?
— А вы читали газету?
— Я-то читал…
— Так вот это его дело.
И Прокофий Кузьмич дал волю своим обидам.
— Я ли не проявлял заботу о них, и о Шурке об этом! Выкормил, выпоил, на лен поставил. И вот благодарность. Дисциплины нет, никакого почтения к старшим нет, руководства не признает. А ведь молокосос! Весной также навредить мог. И бабка, эта старбень, не в свои дела лезет. Конечно, льнотеребилку увели с поля из-за Мамыкина, правильно корреспондент подметил. Обиделись ребята и уехали. Мне рассказывали об этом деле, факты подтверждаются.
