Однажды Павел ударил поленом неудачно, выше, чем следует, и Иван Тимофеевич задал ему трепку.
— Бей, да знай, кого бьешь, дурак!
Позднее дружба с Васюткой у Павла разладилась, хозяйский сын невзлюбил квартиранта. Но это произошло не сразу. Неторопливый Павел не мог все же угнаться за смышленым и быстрым своим дружком. Способности его оказались хуже, чем у Васютки, и когда он перестал заниматься на дому, ученье стало даваться ему с трудом. Павел не всегда успевал записывать, что говорили учителя на уроках. Поначалу Васютка охотно давал ему свои тетради.
— Ладно, списывай, потом сам не зевай! Но Павел зевал снова и снова.
— Ты рот не раскрывай, раззява! — обижался Васютка. — Списывай, на!
Павел переписывал Васюткины тетради и постепенно стал подражать ему во всем, даже почерк его перенял. Он повторял Васюткины поговорки и прибаутки, копировал его повадки, походку. Васютка увлекался рисованием — и Павел стал рисовать, Васютка набросился на Майна Рида — и Павел тоже. Но Павел все делал медленно. Пока он читал «Всадника без головы», Васютка успел прочитать и «Отважную охотницу», и «Мароны», и «Охотников за черепами». Мало этого, в школе выяснилось, что и домашние задания у Васютки все готовы, а Павел то с одним не справится, то другое что не выполнит.
Пришло время, классный руководитель поручил Василию Бобкову взять шефство над отстающим Павлом Мамыкиным.
— А если он всю жизнь будет отставать? — спросил Васютка.
— Это твоя общественная нагрузка, — разъяснил ему учитель. — Твой общественный долг!
— Ничего я ему не должен!
— Бобков, я призываю тебя к порядку.
Бобков подчинился.
Вернутся они с занятий, Васютка наскоро поест — и на лыжи. Павел тоже.
— А уроки сделал? — спрашивает его Васютка.
— Когда? Мы только пришли.
— Тогда садись решай задачи.
— А ты?
— А я пойду покатаюсь.
— А задачи?
— Я решил за уроком.
— Я перепишу потом у тебя.
— А сочинение по русскому тоже мое сдашь?
— От тебя же не убудет? — искренне удивлялся Павел.
Но Васютка все-таки злился всерьез и все чаще.
— Ты так и будешь всю жизнь на чужой шее ездить? — спрашивал он.
Васютка стал охотнее проводить свободное время со своим младшим братом, чем с Павлом. Антона уроками еще не загружали, и его можно было таскать с собой и на лыжах и на санках. Павел обижался и обиды свои вымещал на добродушном Антоне. Он прятал Антошкины лыжи, пачкал его тетради, однажды положил ему в карман несколько папирос из пачки, забытой Иваном Тимофеевичем на подоконнике, и Васютка, найдя эти папиросы, пожаловался отцу, решив, что его братишка уже курит. Отец без долгих расспросов и следствий выпорол парнишку.
