И главное — это мои стоны «бедные мальчики!».
Вот это все — медицинские записи!
Хотя бы задуматься. Или сказать «нет, не разрешаю доступ». Или понять, как все безнадежно, и все прекратить.
— Да, конечно, — говорю я.
Я верю в науку.
— Опишите, пожалуйста, как на вас это отразилось.
Шок, замедление рефлексов, провалы в памяти… Социальные последствия: мне, правдивой женщине, придется утаивать, в общем — лгать друзьям и знакомым (хотя на работе все равно начальство догадалось). Меня не пустят в некоторые страны. В Австралию. Я никогда не увижу коал! Никогда. Мою жизнь никто не застрахует. Мне не дадут ссуду на дом. Это-то должно их пробить! Дом, страховка — это же для них все!
Да, я знаю, что я не умру. Сразу.
Easy to say when somebody else’s blood is shite. Кажется, я наступила на правильный камешек.
Ха-ха, ну конечно, вот я прямо угадала, что сказать и как! Как всегда, сглупила! Все не так!
Я сломлена, напугана, моя жизнь разбита… но я по-другому сломлена, неправильно разбита. Я не раскаиваюсь по поводу своей беспорядочной сексуальной жизни, я не прозрела… я просто ошиблась. Мне просто не повезло.
Полицейские не judgemental — но чувствуют фальшь.
Черный Алекс просто оказался аморален на два шага больше. Нам вместе было круто. А может быть, — подводный страх, через который он уже переплыл и который накрыл меня сейчас — может, он и делал такой крутой расслабуху.
Видно же — не раскаиваюсь. Половина населения пьет, другая употребляет наркотики, в Моссаде режут, на улице насилуют.
Но спроси любого — они знают, что хорошо, что плохо. Re-la-tionships. Трахаются — чтоб отношееения!
Я только одна считаю, что гулять — по приколу. И что все пацаны поймут.
А какие там пацаны! Взрослая уже тетка.
Эмет зачитывает написанное и уходит. С моих слов записано верно.
Революционное дело — Алекса обвинят в нанесении grievous bodily harm. Не просто в том, что подверг опасности.
(Зря, зря, зря!)
— Я слишком болботала? — спрашиваю Макса.
— В конце — немного да.
Знаю, что и не в конце, а всегда, но это же не важно. Они должны всех защищать, и тех, кто болбочет — тоже.
* * *
— Ваши медицинские записи показывают, что у вас были другие партнеры.
Да? Это осложняет дело. Но еще не все пропало! Правда на моей стороне. У нас же есть признание, его добровольное признание — я на него не давила, не пытала его, сам сказал.
— Хорошо, давайте признаемся — были еще партнеры.
Я опускаю глазки и говорю со скорбью в голосе: понимаете, черт попутал. Были и Вася, и Алеша…
