Кинжальный огонь | страница 70
— Остановись! Спросить надо!
Ему было неловко, что он в майке, не по форме одет, однако, подбежал к коляске сзади, когда милиционер притормозил:
— Чего тебе, парень? — сурово крикнул страж порядка.
— Далеко ли до Бижуты, товарищ лейтенант?
Галерин с удивлением посмотрел на женщину. Она вся изревелась, слезы размазались на ее лице. Бедняге было лет тридцать. На коленях у нее лежал узел.
— Пройдешь два километра — будет низина, увидишь! — крикнул возница.
Не дождавшись благодарности за информацию, милиционер хлестнул лошадь. Та присела крупом и рванула с места легкий возок.
Галерин смотрел вслед: две спины быстро удалялись в степь. Лёша подумал: «Может, жених невесту увёз из отчего дома… а может… одета она бедно, да и вид у неё измученный. Что же это могло быть?..»
Бросив гадать и махнув рукой, курсант зашагал: «Два километра? Пустяк! Сейчас я буду у цели!» Он надел гимнастёрку, аккуратно заправился, забросил вещмешок за плечо, шинель — на руку и направился в заветную Бижуту. В голове вертелось виденное: «Почему она плакала? Ведь с милиционером… не страшно…»
Внизу показалась деревушка: мазанки, тополя, садики да огородные квадратики, поля — как на ладони. Покрытые лёгким маревом, они напоминали мираж. Но дорожная колея вела прямо в деревню. Нет, это не мираж. Реально видна людская степная обитель. Прищурив глаза, путник увидел на дороге фигурки. Они напоминали стойки сусликов, только средняя фигурка была большая, а две другие — поменьше. Скатываясь под горку, Галерин прибавил шагу и быстро нагнал троицу. Это были старик и двое детей: девочка и мальчик. Худющий дед плакал и сморкался, вытирая нос кулаком. Дети держались за дедовы штанины, повесив носы. Военный, поравнявшись, спросил:
— Дедушка, вы чего плачете? — Старик глянул на незнакомца, опустил голову, а дети ещё плотнее прижались к нему, боясь взглянуть на чужого дядю в военной форме.
— Да как же мне не плакать? Дочку в этап забрали. Вот этих щенков на меня оставила…
Боже, что мне делать, горе-то какое. — Дед снова зашмыгал носом, поднял кулаки к глазам.
— Это вот сейчас на двуколке увезли, что ли? — Лёшка обернулся и показал на дорогу.
— Вот только что! Увезли дочку… Как буду жить с малыми? Горе мне, горе, теперь — хоть помирай!
— За что же, дедушка, её арестовали? А?
Старик помолчал, вытер слёзы рукавом, глянул на незнакомца покрасневшими глазами:
— Ты откудова, парень? — ушёл он от ответа.
— Я хочу попасть в деревню Привольное, дедушка. Из Сальска иду!
