Кинжальный огонь | страница 7
— Война всем жизнь испортила. Я тоже мечтал стать врачом. Хотел в мединститут, но до учебы ли было!
— А ты, Леша, сержант! Смотрю на тебя — солидный стал! Усы-то бреешь?
— Какой там солидный! Пороха не нюхал!
— Это еще успеем! Туда ведь едем, на фронт!.. Ты что, учился где-то?
— Полковую школу в Алтынских лагерях закончил. Там учебная бригада. Шесть месяцев — вот и стал сержантом.
— Вместе воевать будем! — твердо сказал Толик. — Слушай, я придумал! При расформировании маршевого полка, когда приедем на фронт, давай в одну роту проситься, ну хотя бы в один батальон, а?
— Если будет такая возможность, я — «за»! Не очень-то просьбы учитывают. Если тут каждого капризы выполнять, то навоюешь! Прикажут — и точка!.. Я все же старшину Димурова попрошу, он добрый, отзывчивый. Это наш старшина. Да вон он, с усами, видишь, грузин? Во, старшина! Орденоносец, фронтовик, все его уважают!
— Ну, добро! Договорились! Будем стараться…
— Леш, ты помнишь, мне в альбоме написал:
— Ты смотри, помнит! А я, право, забыл! Когда это было! Кажется, я в десятом, а ты в девятом учился!
— Леш, а сейчас ты пишешь стихи?
— Пытаюсь, но у меня плохо получается. «Никто не ценит» — тебе же сказано…
— А ну, прочти что-нибудь!
— Ну да, время нашел! Люди кругом.
— Да прочитай! Хоть что помнишь, тихонько.
Галерин полез в вещмешок, достал общую тетрадь, завернутую в новенькие байковые портянки, полистал:
— Ну вот тут, о девушках-фронтовичках. Хочешь?
— А ты откуда девушек-фронтовичек знаешь? На фронте не был, пороху не нюхал! — засмеялся Анатолий.
— Понимаешь, повседневная жизнь, служба. Плод воображения, наблюдение еще! Ну что, мало девушек в военной форме сейчас — тысячи. Не придирайся строго! Я же не поэт, а только учусь…
— Не обижайся. Я весь внимание, давай! — похлопал Толька друга по плечу.
Лешка начал тихо читать: