— Да нет, пустяки, теперича пройдет, пройдет… Лешка немного успокоился, и не помнил, как уснул. Только сон ему приснился, будто мать в отчем доме укладывает его в постель и осторожно поворачивает на бок… Это Чуркин тряс его за плечо.
Галерин поспал час. Проснувшись, заглянул под шинель. Боль в ногах утихла. Солдатский гомон, стук котелков и кружек говорил о том, что принесли завтрак.
На фронте кормили два раза в сутки: утром и вечером. Те, кто давно воюют, привыкли к такому режиму питания. Кроме котла, выдавали ДП: консервы, галеты, сухарики. Сахарок к чаю всегда был. Новичкам на фронте такой порядок был не по нраву. Однако, кормили вволю. Гречневой каши с американской свиной тушенкой — котелок на душу — вполне достаточно на весь день.
Стало совсем светло. В кошаре пахло сеном и овцами. Чуркин, подавая котелок с кашей и фляжку с чаем, посоветовал сержанту:
— Не вставай пока. Я доложил старшине… Тихо, тихо! Ешь, пока горячая. А я тебе расскажу, что во дворе видел! Не умею складно, да вот, слушай: драка натуральная чуть не получилась из-за каши, значит. Хорошо, разняли вовремя…
Лешка ел с аппетитом. Каша сладила во рту и, право, было не до байки Чуркина. Но, когда он услышал слово «драка», насторожился:
— Что случилось, Чуркин? Кто дрался?
— Один фронтовик, да ты его знаешь, здоровяк такой! Морда — во! Прашков его фамилия. Не наш он, с другого взвода… Так он што? Получил полный котелок каши, сверху на вершок жира, улегся под яблоней на траву и стал, значит, сало под куст сливать за ненадобностью, понял? А Свинцов наш увидел, подскочил к нему, да как даст пинком под зад: «Ты чего, — говорит, — делаешь, подлец? Там, в тылу, люди пухнут с голода, а ты… наел морду…» — орет! Взбесился прямо! А тот в ответ ему заматькался, вскочил на Свинцова… Каша опрокинулась, и началось тут… Подскочили к ним, значит, я, Закиров, Хасанов, Багдасарьян и другие, растащили драчунов. Морда-то кричит: «Привязался, разорался… Сам через неделю сливать будешь! Наголодался, поди, — орет, — крыса тыловая, вот и скулишь положке жира…» — Свинцов-то наш оскорбился и опять на него: «Не хошь жрать — отдай повару, другие съедят, но чтоб выливать на траву… Гнида паршивая…»
— Знаешь, сержант, я бы тако же за энти штучки всыпал ему. Свинцов ведь прав…
— Молодцы, что разняли, а то бы ЧП явное, — сказал сержант Галерин, доедая кашу. — Я тебя полностью поддерживаю. Но помирить их надо бы. Не понимает человек, чего людям стоит кормить всех нас, одевать, вооружать…
