Ему недолго пришлось их ждать. Не успело солнце спуститься за деревья, как в чаще раздался топот тяжелых копыт, и к реке примчалось стадо буйволов. Все они собрались у реки в нескольких сотнях шагов от дерева Джонса, так что трудно было определить, к какой породе они принадлежат.
— Раз здесь водятся такие животные, — с некоторым смущением пробормотал Джонс, — я могу ждать всякую минуту появления леопардов, а быть может, и тигров. Надо смотреть в оба.
И он решил смастерить на следующий день что-нибудь вроде копья или дротика. Ведь копьем можно защищаться на расстоянии, а дубиной только вблизи. Как сокрушался он, что с ним нет ни двуствольного ружья его, ни револьверов, погибших во время кораблекрушения! Отказавшись от бесплодных сожалений, он стал мечтать о том, как хорошо было бы приготовить лук и стрелы. Смастерить было бы нетрудно, если бы он мог достать нож. Но и эти мечты, как мечты о ружье и револьверах, не привели ни к чему. Он махнул рукой, засмеялся и, пожав плечами, стал внимательно рассматривать свои длинные жилистые руки и мускулы обнаженного тела. Он невольно содрогнулся при мысли, что он теперь находится на той же ступени, на которой находился когда-то первобытный человек. И он дал себе клятву доказать своим четвероногим противникам, что сильнее их волей и умом.
Недолго пришлось ждать ему случая доказать это на деле. Не успела река, помутившаяся от грязи, поднятой со дна копытами буйволов, сделаться снова чистой и прозрачной, как пришла на водопой пара небольших оленей. Остерегаясь засады, олени во время водопоя по очереди подымали голову и внимательно осматривались кругом. Несмотря, однако, на всю свою бдительность, они не заметили врага, упорно преследовавшего их. Это был гибкий пятнистый оцелот, который бесшумно, словно призрак, крался за ними и теперь притаился за деревом Джонса. Он плотно прижался к земле и осторожно выглядывал из-за ствола, готовясь к прыжку.
Не успел он прыгнуть, как большие чуткие уши оленя уловили грозный звук, раздавшийся где-то за деревьями. В течение какой-нибудь доли секунды стояли олени неподвижно, насторожив уши, глаза и ноздри, а затем, сделав легкий прыжок, понеслись вдоль берега, словно подхваченные внезапным порывом ветра. Разочарованный оцелот оскалил от досады длинные белые зубы и, прыгнув на дерево, спрятался среди веток, внимательно высматривая оттуда, что могло так внезапно испугать его дичь. Но он никого и ничего не увидел, а потому вскарабкался еще выше, чтобы лучше разглядеть окружающую местность. Но вдруг встретил смелый взгляд человека, в упор смотревшего на него через край платформы.
