Миша растерялся и рассердился. Стараясь побыстрей сунуть фляги в изголовье, он визгливо крикнул Бердюгину:
— Чего стоишь! Докладывай!
— Раненого доставили, товарищ военфельдшер, — негромко произнес сержант. И добавил: — Тяжелораненого.
Миша Реутов не стал переспрашивать. Он изменился буквально на глазах. Только что перед Бердюгиным сидел нашкодивший и поэтому петушившийся мальчишка. А сейчас из-за стола быстро встал подтянувшийся и серьезный человек. Уверенным движением надев ремень, туго затянул его, застегнул ворот гимнастерки и, надевая на ходу шапку, бросил:
— Пошли!
Бердюгин двинулся было следом, но остановился.
— Товарищ военфельдшер…
— Ладно, ладно, потом!
Реутов уже открыл дверь, когда сержант схватил его за гимнастерку. Миша обернулся, его брови поползли вверх.
— Чего тебе?
— Тут такое дело, — замялся Бердюгин. — Надо бы…
— Чего надо? — нетерпеливо перебил его Миша.
И тут его осенила догадка. Да такая, что он немедленно взыграл:
— Ах, ты… И не стыдно тебе?! Есть мне время тебя поить! Ведь там раненый! Пойми ты, доходяга несчастный, ра-не-ный!
Ошарашенный Бердюгин даже попятился.
— Взорваться может, товарищ военфельдшер! Надо бы осторожней, — сурово перебил он.
— Взорваться? Что взорваться? — Миша все думал о своей фляге.
— Мина у него застряла, у Вострецова, у раненого. Взорваться может, говорю.
Наконец-то до Миши дошло. Молча смерив сержанта взглядом, он круто развернулся и уверенно вышел из землянки. Бердюгин — за ним.
Солдаты уложили Вострецова в большой зеленой палатке батальонного медпункта. Лицо раненого заострилось. Время от времени он с усилием открывал глаза, темные веки при этом дергались. Товарищи молча топтались вокруг.
Миша вошел в палатку, стремительно откинув полог. Палатка вздрогнула, будто от испуга. Марля, прикрывавшая окно, взметнулась белым крылом, словно хотела вырваться из этого страшного места…
— А ну, марш отсюда! — с ходу скомандовал Миша. — Ты тоже уходи, — кивнул он суетившемуся у печки санитару. — На руки только полей.
Сержант широким жестом подтвердил приказание Миши, и солдаты один за другим вынырнули из палатки. Бердюгин отошел к выходу и остался. Тщательно мывший руки Миша обернулся:
— Давай, давай!
В палатке стало пусто и, как показалось Мише, холодней. Он приготовил шприц с противостолбнячной жидкостью, подошел к выходу. Высунув голову наружу, крикнул:
— Воздух! Давайте-ка топайте в укрытие!
Подождав, пока солдаты отошли подальше, задернул за собой вход. Остановившись над Вострецовым с поднятым в руке шприцем, подмигнул раненому:
