– Не совсем…
– Ты, главное, не брыкайся. – Крепко прижав ее к себе одной рукой, второй он залез секретарше в трусы. – Мне в моем возрасте больше всего нравится в девушках их запах. Я носом люблю, понимаешь?
– Сереженька, вы мне так трусики порвете.
– Я хочу их стянуть.
– Не надо стягивать… Там, внизу, есть специальные кнопочки…
По закону подлости в тот самый момент, когда Сергей Олегович наконец справился с кнопочками, опустился на одно колено, развернул Танечку к себе спиной и, задрав юбку, попросил девушку наклониться, со стороны входа в палатку послышался шорох.
– Какого черта? Наглец! – взъярился Сергей Олегович и довольно проворно для своих лет вскочил на ноги, в то время как Танечка, ойкнув, отпрыгнула в сторону.
Вошедший в палатку человек выглядел каким-то искусственным, во всяком случае, ничего сказать он не успел, лишь начал подносить правую ладонь ко рту, как бы прося не кричать. Возможно, Сергей Олегович и собирался наорать на наглеца, но для начала он схватил со столика початую бутылку водки и швырнул ее, метя наглецу в голову. И не промахнулся. Бутылка плашмя врезалась непрошеному гостю в лоб, рассыпавшись множеством осколков и облив его сорокаградусной жидкостью.
Сергей Олегович не ожидал от себя такой меткости, но более всего ни он, ни Танечка не ожидали, что третий лишний в палатке буквально в мгновение ока лишит ее своим присутствием. Нет, он не выскочил вон, он всего-навсего растаял, как тает снежинка на горячей ладони, оставив после себя сырое пятнышко.
Визг Танечки прервал ворвавшийся в палатку Борис Яковлевич Яншевский.
– Что? Кто? Где? – требовательно спросил он.
– Никто и нигде, – произнес Сергей Олегович бледными губами. – Мы с Татьяной немедленно уматываем отсюда. Немедленно…
– Стоп! Только что в эту палатку вошел человек. Где он?
– Под вашими ногами, – кивнул Сергей Олегович на пятно, «украшенное» осколками стекла. – И все! Больше в связи с этим происшествием я не скажу ничего, никому, никогда и ни за какие деньги. Я не хочу, чтобы меня сочли за сумасшедшего.
– Понимаю, – серьезно сказал Борис Яковлевич. – И не смею вас задерживать. Но хотя бы вы, Татьяна, хотя бы в двух словах можете описать этого человека?
– Описывать я не умею… – Танечка вдруг смутилась. – Ну, вы меня поняли – в смысле описывать словами на бумаге… Просто мне кажется, что этого… человека я много раз видела на фотографиях в рыболовных журналах. – Она вопросительно посмотрела на Сергея Олеговича, но тот непонимающе пожал плечами. – Этот… человек, как мне показалось, был очень похож на постоянного и гадостного конкурента нашей газеты, журналиста Константина Какуева. Наши мальчики – Лёва Голевич и Паша Балашов всегда называли его не иначе, как самым распоследним говнюком…
