«Истинная сила?» – удивилась она, но все, что было связано с этим словосочетанием, тонуло во мраке беспамятства.
«Что ж… следует попробовать! В конце концов, хуже не будет!»
– Йеп! – обратилась она к Якову. – Ты не мог бы перевести твоим родичам мои слова? Я хочу кое-что им сказать.
– Все что пожелаешь! – ответил он, вопросительно заглядывая ей в глаза.
«Не бойся! – ответила она взглядом, надеясь, что Яков ее поймет. – Я знаю, что делаю!»
Похоже, он ее понял.
– Говори, Альв!
– Родичи, – сказала Альв, доставая между тем спицы, вставленные в швы подола ее платья, – прежде чем произошло непоправимое, я хотела бы кое-что вам показать.
Она подняла левую руку и коротким сильным ударом вогнала спицу до середины длины в дубовую столешницу. Услышала удивленный выдох и тут же вогнала в стол вторую спицу.
– Это не все! – сказала она ровным голосом и достала из-за высокого ворота платья цепочку с кольцами.
Она расстегнула цепочку, медленно надела на указательные пальцы «жало» и «ключ» – витое кольцо и перстень с сапфиром – и положила руки ладонями на столешницу точно по обе стороны от спиц.
– Должна ли я что-нибудь объяснять? – спросила она после паузы.
Еще мгновение или два после этого все за столом оставались в тех же позах, в которых застала их демонстрация могущества. Альв не знала, в чем именно заключается секрет, но вот родичи Якова явно знали. Только спросить их об этом она не могла.
– Нет, моя светлая госпожа! – поклонился, встав со своего места, ярл. – Я все понял. Чем могу вам служить?
– Одолжите нам пару лошадей, чтобы добраться до Ховахта, – холодно улыбнулась Альв. – Нам с Якобом действительно пора возвращаться на юг.
И только произнеся эти слова, поняла, что Яков ее больше не переводит, потому что не нужно. Она говорила на норвед наал. Причем так, как говорили уроженцы Скулнскорха…
Глава 7
Старший из Ицштедов
1. Маненсдаг[31], двадцать восьмой день месяца мерз 1611 года
– Расскажешь?
Вопрос как вопрос. Но, увы, ей нечего сказать в ответ. А пропасть недоверия растет, и вскоре она уже не сможет до него докричаться. Подумав об этом, Альв действительно закричала. Это был крик боли, но никто его не услышит – даже Яков, – потому что это беззвучный крик. Крик, который она не может выпустить на волю. Такие, как она – кто бы она ни была на самом деле, – не кричат в голос, не плачут, не сетуют на судьбу. Вот это Альв о себе уже знала. У нее есть внутренний стержень, принципы и правила, которые она никогда не нарушит, даже если очень этого захочет. Хотя от одного принципа она все-таки отступила. Возможно, это случилось из-за того, что Альв была дезориентирована, потеряна – или что там с ней происходило в тот момент, когда она очнулась в мире Якова без памяти и без правильного понимания себя. Она не должна была полюбить и вряд ли могла быть любима, но именно это с ней и случилось.
