— Вот именно. А как он? Придет?
— Нет, я получил от него письмо.
— Что-нибудь случилось?
— С ним ничего, он здоров, но с его женой неприятность. Серебристая лиса, как он пишет, необыкновенная умница, отхватила ей палец.
Хотя во всем сказанном Семеном не было ровно ничего смешного, я улыбнулась. Мне было совестно, но я не могла сдержаться. И Семен тоже улыбнулся.
— Чего ты улыбаешься? — с возмущением спросила я.
— А ты чего?
— Ничего. Чисто нервное.
— Неправда. Ты подумала то же, что и я.
— Что же?
— Что Ростик, должно быть, сперва пожалел лису…
— Нет, я подумала, что он хитрит, ему не с руки приезжать сейчас, и он выдумал причину поромантичнее…
— Нет, это правда, — сказал Семен, должно быть так и не научившийся лгать, — у него такие подробности в письме. Целую страницу отвел описанию привычек и наклонностей этой лисы. Зовут ее, кстати, Эвелина. Ты же помнишь, он любил красивые имена.
— Интересно, какой он стал?..
— Два года назад он приезжал в Москву. Ты была где-то в отъезде. Он растолстел, говорит, что жена у него замечательная, тоже очень любит животных. Детей нет, зато в доме полно собак и кошек, есть даже енот и пятнистый олень по имени Роланд, как же иначе?
— Он счастлив?
— Судя по письмам — абсолютно, хотя зарплаты не хватает, все уходит на прокорм всей этой живности… Помнишь, как когда-то у Евгения Макаровича? Но все равно он счастлив, это главное!
Я посмотрела на Семена. Мы ведь давно не виделись, я не знала, как сложилась его жизнь. Он сказал:
— А я женился. Семь лет тому назад.
— Поздравляю. Очень рада за тебя и за нее.
— Ты знаешь ее.
Я все-таки женщина, я не могла не спросить, кто она.
— Ты знаешь ее, — повторил он. — Она моложе меня, намного моложе, но мы живем очень хорошо, дружно.
— Кто же она, скажи?
— Аля, дочь Таисии Михайловны.
И тут я вспомнила: ведь Аську Щавелеву полностью звали Таисия Михайловна.
Всю войну Аська получала письма от своего мужа Степана Федоровича.
Аська ликовала, по нескольку раз перечитывала немногие строчки, бурно целовала бумагу, потом кидалась к Але, крепко прижимала ее к себе.
— Папка наш жив! — кричала Аська. — Слышишь, дочка, живой наш папка!
И мы все радовались за нее, только Дуся Карандеева, у которой муж пропал без вести с начала войны, иной раз завистливо вздыхала:
— Везет нашей Аське невпроворот…
Но вот война кончилась, и письма от него вдруг перестали приходить.
Аська выплакала себе все глаза и все время твердила одно и то же:
— Он погиб, это я всеми своими жилочками чувствую…
