Да еще и не один, а на пару с таким же кладоискателем, который смотрит на мою козочку, как кот на сметану. А она, вместо того, чтобы врезать ему по яйцам, готова свалиться в руки, словно груша.
Нет, сегодня я точно познакомлю ее задницу с тяжелой рукой Марка Червинского!
— Раз, — отчетливо говорю я, потому что до придурка явно не доходит, что я не шутил начет его веника и места, куда его воткну. Еще и так старательно, что через месяц у него из задницы прорастет целый розовый куст. — Два.
— Червинский, прекрати!
Моль пытается обойти меня, но я снова заталкиваю ее себе за спину. Пусть привыкает, что место женщины — за мужем.
— Три, — заканчиваю я, но Туалетный утенок, наконец, включает автопилот, и отваливает.
Жаль, что только к машине, а не за горизонт. — А теперь исчезни. Совсем.
Молька что-то выкрикивает у меня из-за спины, но я больше и сильнее, и вообще, если нужно, могу запросто закинуть ее на плечо и унести в наш счастливый закат.
— Я перезвоню, Вера, — раздраженно бросает придурок, садится в машину и нервно стартует с места.
Самое время наслаждаться триумфом, но не тут-то было, потому что стоит расслабиться — и на загривок опускается букет. Причем не раз и не два: Верочка обхаживает меня, как профессиональный банщик.
— Прекрати, блаженная! — ору я, только чудом пасуя вниз по крыльцу. Даже странно, что не скатился кубарем. — Успокойся, больная!
— Ты — наглая самовлюбленная свинья, Червинский!
Молька снова замахивается и на этот раз у нее такое хорошенькое личико, что я забываю выставить вперед руки. Блин, а ведь она не такая уж и серая мышь. Не красавица, конечно, но милая — жуть! Особенно когда такая румяно-злая.
— А ты — булочка, — пытаюсь засмеяться я, но вместо этого получаю еще раз.
Теперь уже от всей души, так, что рот наполняется лепестками и колючками, и глаза лезут из орбит. И пока пытаюсь выплюнуть всю эту дрянь, Верочка входит в раж. Наверное, со стороны мы выглядим очень влюбленной парочкой, потому что даже сейчас мне не хочется послать ее на хрен.
Хочется… Да, черт, хочется обнять!
— Ну все, адская козочка, пора в стойло, — сквозь дурной азарт рычу я и, улучив момент, хватаю Мольку сразу двумя руками. Она брыкается, вопит, обзывает меня гадом, но сила на моей стороне. — А ну-ка перестала дергаться, Молька. А то раздумаю жениться.
И она вдруг правда успокаивается, и даже роняет то немногое, что осталось от роскошного букета.
— Червинский, признавайся, — Верочка обеспокоенно хмурится, — ты того… пьяный?
