Таким образом первый толчок тому острому клину, которым предполагалось расколоть на две части Север и Юг Соединенных Штатов, был дан Великобританией. Южные штаты именно по причине своего «рабского элемента» естественно стали бы в ряды британской армии, ибо невольническое население влияло на весь общественный строй Юга и притом в пользу пробританских интересов. Роялистская партия насчитывала в южных колониях самое большое количество приверженцев, ибо на рабов там смотрели как на самую важную опору монархизма.
С другой стороны, многие колонисты поняли ту грозу, которая собиралась над их головами, и ввоз «черных союзников» Его Величества короля Англии был запрещен. На самом деле, Томас Джефферсон нисколько не преувеличивал, когда в объявлении о независимости колоний в следующих словах обрисовал вероломную британскую политику и ее отношение к рабству: «Король Великобритании ведет жестокую войну против самой человеческой природы, потому что он приказывает хватать подданных далеко живущего народа, который не причинил ему ни малейшего зла, и влечет их в другую часть света на рабство или же на ужасную смерть во время самого переезда. Это настоящий морской разбой, составляющий позор даже для неверных держав, между тем им занимается христианский король Великобритании! И чтобы достойно завершить эти мерзости, отчего дело становится еще очевиднее, тот же монарх подстрекает этих людей (негров), поселенных среди нас, взяться за оружие и возвратить свою свободу, которую он сам же отнял у них».
Понятно, что представители Северной и Южной Каролин и Джорджии, где рабство находилось в самом цветущем состоянии, настоятельно требовали вычеркнуть из Декларации независимости эти соображения Джефферсона. Более того, они заявили о своей готовности, не колеблясь, искать спасения в более тесном сближении с метрополией.
Как видим, все элементы, необходимые для отделения рабовладельческих штатов от свободных, отчетливо обозначились еще при первоначальном зарождении Союза.
Не менее ловко была рассчитана британская политика и по отношению к индейцам, с которыми метрополия еще задолго до начала борьбы со своими колониями, обращалась весьма предусмотрительно. Дело в том, что за исключением квакеров, гуманно относившихся к индейцам, все англосаксонские иммигранты быстро запятнали себя невыразимыми жестокостями по отношению к несчастным краснокожим. Шаг за шагом индейцы были оттеснены на запад, и если они не хотели добровольно уступать свои земли, то винтовки колонистов указывали им дорогу. По сути, это была война на истребление, и индейцы, естественно, оказывали сопротивление. Если краснокожие захватывали своего «бледнолицего» врага, не могло быть и речи о какой-то пощаде, потому что они и сами не ожидали пощады. При этом британская корона считала для себя очень выгодным человеколюбиво обращаться с индейскими туземцами. Она требовала отчета у колонистов о жестокой борьбе против «краснокожих», и их поступки всегда осуждались британской короной. И не только! Считается, например, что Англия заискивала перед индейцами, и те даже получали из Лондона карабины, свинец и порох.
