Остальное мне коротко поведал Невзерь. Иноземцев не умер от старости в Можайске, а обосновался на севере Москвы, в парке, недалеко от которого прошло его детство. Там он продолжил свои эксперименты.
– Сережа, конечно, окончательно спятил на старости лет. – Юрганов осуждающе покрутил головой. – Ты бы видел, что мы нашли в доме! Но самое главное…
Он сделал выразительную паузу. Все остальные дружно вздохнули.
– Дворняги, – понимающе кивнул я.
– Вот именно, Дима. Вот именно.
Когда я вышел, салаги вскочили мне навстречу. Посмотрел я на их взволнованные мордочки и тяжело вздохнул.
– …все до единой – результат магического вмешательства. Попросту говоря, он их очеловечивал.
– То есть они… умные? – изумленно протянула Вита.
– И недобрые, – кивнул я.
Мы сидели на скамейке в ближайшем парке: юргановские подземелья до того давили на психику, что я постыдно сбежал наверх, к свету и людям.
– Почему недобрые? – непонимающе сощурился Патрик. Он снял очки и почесывал дужкой за ухом.
– Потому что интеллект у этих собак идет рука об руку с агрессией. Попросту говоря, чем умнее, тем злее.
Патрик воззрился на меня прямо-таки негодующе.
– Но ведь это… это неправильно! – от возмущения он едва подбирал слова. – Ведь нет же такой зависимости у обычных животных!
– У обычных нет. А у этих есть.
– Может, Иноземцев напортачил? – предположил Саня. – Он же сдвинулся!
– Или взрывное развитие интеллекта всегда сопровождается усилением определенных качеств, включая агрессию, – быстро парировал Патрик. – Просто раньше об этом не знали, поскольку подобных магических опытов никто не ставил.
– Хвала Одину! – огрызнулся Саня с несвойственной для него резкостью. – Крейзанутый был ваш покойный Иноземцев! На всю голову!
Мы замолчали. Я не испытывал уверенности, что Иноземцев был сумасшедшим, и в любом случае мне не хотелось ни думать, ни говорить плохо об этом человеке.
– А я знаю, почему они все свирепые, – внезапно сказала Витка. Голос у нее был странный. – Ты сказал, Дима, Иноземцев их очеловечивал?
– Ну да.
– Вот вам и ответ. Они просто очень на нас похожи. Это ведь только собаки людей прощают, да и то не всегда. А люди людей – редко. Наверняка они все бывшие бродячие. Значит, настрадались за свою жизнь. И теперь им есть на что сердиться.
– Ты это серьезно? – Мащенко особым образом поднял бровь и взглянул на Витку снисходительно.
Тонкие ноздри маленького Виткиного носика раздулись, и я понял, что сейчас разговор уйдет совсем не в ту сторону. Но не успел вмешаться, поскольку вместо меня это сделал Патрик.
