Миранда присела на корточки, чтобы не нависать над мальчиком, а быть с ним лицом к лицу.
– Марк, ты среди друзей, – сказала она мягким голосом, – и у тебя все будет хорошо.
Адам не имел ни малейшего опыта общения с ребенком, но в его распоряжении имелась вся мыслимая информация о детях. Выждав пару секунд после слов Миранды, он самым непринужденным тоном спросил:
– Так, что мы будем на завтрак?
– Хлеб, – сказал Марк, ни к кому конкретно не обращаясь.
Прекрасный выбор. Я с готовностью принялся за дело. Миранде также не терпелось сделать бутерброд, и мы оба стали толпиться на тесной кухне, избегая касаться друг друга. Я отрезал хлеба, она достала масло и тарелку.
– И сок? – предложила Миранда.
– Молоко, – немедленно последовал решительный ответ, вселивший в нас уверенность.
Миранда налила молоко в бокал для вина, единственную чистую посуду для питья. Но Марк отказался взять это в руки. Я сполоснул кружку из-под кофе, Миранда перелила в нее молоко и снова протянула Марку. Мальчик взял кружку обеими руками, но подойти к столу не пожелал. Мы смотрели, как он стоит посреди кухни и, закрыв глаза, пьет из кружки, а потом ставит ее на пол.
– Марк, – сказал я, – намазать тебе масла, джема, арахисовой пасты?
Он отрицательно покачал головой, словно мои слова его огорчили.
– Один хлеб?
Я разрезал ломоть на четыре части. Ребенок взял их с тарелки, зажал в кулаке и стал методично жевать, посыпая пол крошками. У него было интересное лицо. Очень бледное, полное, чистая кожа, зеленые глаза, алые губы бантиком. Светло-рыжие волосы были стрижены машинкой почти под ноль, отчего выделялись его большие уши.
– А что теперь? – спросил Адам.
– Пи-пи.
Он прошел за мной по узкому коридору в туалет. Я поднял стульчак и помог ему снять шорты. Трусов на нем не было. Дальнейшая помощь не требовалась, и он выдал мощную струю, не сбавлявшую напора довольно продолжительное время. Я еле дождался, когда же он перестанет журчать, и сказал:
– Сказку хочешь, Марк? Поищем книжку с картинками?
Хотя я очень сомневался, что у меня имелась такая.
Он ничего не ответил.
Мне давно не доводилось видеть такой микроскопической пиписки, служащей выполнению единственной нехитрой задачи. Я почувствовал его полную беззащитность. Мальчик вымыл руки с моей помощью, но отказался вытирать их и выбежал в коридор.
На кухне царила благодать. Адам и Миранда заканчивали уборку под музыку фламенко по радио. Свалившийся на нас ребенок осложнил жизнь, но вместе с тем принес в нее что-то жизненно важное – бутерброд без масла и свою отверженность. Наши беспорядочные заботы – любовная измена, споры о машинном сознании, угроза убийства – показались такими ничтожными. Теперь, когда с нами был ребенок, нашей главной заботой стало поддерживать чистоту и порядок и только потом давать волю мыслям.
