— А что, я только с дурами, по-твоему, готов играть?
— Тебе ее не жалко?
— Что жалеть? Сама лезет.
— А может, ты врешь и мне? — Марина приблизилась, соединила свое бесплотное существо с его подтянутым, мускулистым телом, скрытым тенью покосившегося дерева. — Может, ты хочешь ее? — зашептала она. — Как хотел когда-то меня? Может, тебе не нужна больше мертвячка рядом, а?..
— Марина, я все отдал, чтобы ты была рядом, чтобы видеть тебя… сколько раз повторять?! Мы навеки, всегда будем вместе. Больше никто со мной не будет, — горячо прошептал Стрельцов.
Марина улыбнулась, но глядела недоверчиво. На самом деле теперь, месяцы спустя, она не имела такой силы, как прежде: ее потусторонний холод почти не проникал в кровь, не замедлял биение сердца, и требовало усилий услышать ее, если только он сам не призывал ее слух и взгляд на помощь.
— Больше никто, — задумчиво прошептала она. — Что ж, пока мне тоже кажется, что ты играешь с ней. Но похоть сильнее обещаний. Кстати, это твоя мысль, Профессор, не моя, — она улыбнулась.
— Увидишь. Я докажу тебе делом.
— Ты даже не знаешь, что делаешь тут, у этого чертового дома.
— Почему же?
Стрельцов стал искать глазами точку, откуда можно просматривать дом Кузьмы. Метрах в семистах в сторону поселка виден был пологий холм, заросший соснами, — единственная естественная доминанта.
— Во-он туда…
Через сад он осторожно вышел на дорогу, углубился в поле, обогнул холм и приблизился к нему с севера.
Солнце стояло в зените, когда Стрельцов и Марина пробирались на вершину через заросли, игнорируя протоптанную тропу. Густой сосновый аромат окутал их, украв собственные запахи, и между деревьями, торчащими из песчаной почвы, они обнаружили место, откуда виден был дом. Здесь Стрельцов нашел несколько салфеток, окурков и спичку, что подтверждало: тут бывал человек. Но как давно?
Стрельцов улегся в тени и всмотрелся. Отсюда была видна лишь северо-западная часть дома: из бинокля или через оптику можно было бы рассмотреть окна кухни на первом этаже и окна комнаты Полины на втором.
— Могли видеть нас, — мрачно сказал он.
— А я тебе говорила не соваться в этот дом. Кузьма — это вечная беда. Не просто так вокруг него все погибли.
Стрельцов повернулся к ней. Снова зло подшучивает или говорит всерьез? Может, действительно всех погубил Кузьма, а не он? В ярком свете дня Марина была видна хуже. Ее будто растапливал солнечный свет, а морской ветер размывал остроту ее взгляда. Она тускло глядела на него и печально улыбалась. Она знала почти все его мысли и сказала:
