Когда начинаешь присматриваться к этим, как раньше казалось, беззаботным людям на террасах, вдруг понимаешь, что половина разговоров состоит из жалоб на жизнь, на парня, на девушку, на работу, на пробки, на погоду… «Ça me fait chier!»33, – недовольно шипят они.
И начинаешь забывать, кто ты, и что тебе действительно нужно.
А между тем, я уже год жила в Париже. Казалось, что этот год пролетел, как один день. Время неумолимо бежало вперед, оставляя за собой все радости и разочарования. Год – это было так мало, и в то же время меня не покидало чувство, что я здесь уже лет сто. Я была уже чужой на своей родине, но и здесь я еще не прижилась. Я как будто зависла между двух миров.
С первых минут моего пребывания здесь меня не покидало ощущение, что я наблюдаю за происходящим со мной, словно на экране. Вот уже год я смотрю на эту белку в колесе, которая, свесив язык через плечо, старательно бежит по замкнутому кругу. Какой-то бесконечный сериал, где зритель все никак не дождется главного – положительной развязки.
Все тот же офис. Все та же неопределенность. Все то же довольное загорелое лицо Кристофа.
– Перестань грустить, тебе так идет улыбка!
Ему-то легко говорить. Он вернулся из отпуска, у него рабочий контракт и отличная зарплата, его все любят. Да еще он, как назло, нашел себе какую-то новую девицу, и похоже у них все серьезно.
Я абсолютно бессильна и никчемна по сравнению с ним. Да по сравнению со всеми вокруг. В этой стране или в другой. Я потерпела поражение по всем фронтам. У меня нигде не получилось: ни сделать карьеру, ни построить отношения. Видимо, проблема во мне, а не в месте нахождения, ведь везде наблюдался один и тот же результат. От перемены мест слагаемых сумма не меняется…
Мое сердце мучительно билось в ожидании решения относительно продления моего контракта. Ведь мне оставалось всего три месяца до окончания моей визы, а дальше… Всякий раз мой директор говорил, что он должен посмотреть на итоги года, прежде чем принять решение. Неужели, все мои старания прошли даром? Может быть, надо было тоже провести эти месяцы в болтовне с коллегами, было бы больше толку?
Нервная система не выдерживала всего этого груза эмоций и напряжения. Понимая, что в своем нынешнем состоянии я все равно не смогу ни с кем нормально общаться, я просто превратилась в затворницу. Я больше никуда не выходила по вечерам, потеряла интерес ко всему, что происходит вокруг, а главное – интерес к самой себе. Мне казалось, что я неудачница, и даже если мне по окончании визы в конце года придется покинуть Париж, то и скатертью мне дорожка – значит это все, чего я достойна.
