На фоне нашего обеденного перерыва в Москве, который часто представлял собой десятиминутный сэндвич, не отходя от монитора, обед французов казался святым таинством, нарушать которое было просто грешно: на время с двенадцати до четырнадцати нельзя было назначать никакие встречи, звонить кому-то по делам и вообще беспокоить по работе. С полудня и до двух все рабочие календари были неизменно пусты. Да и офис пустовал как минимум час, а при хорошей погоде – и все два. Ведь вокруг было такое количество террас, предлагающих недорогие «блюда дня», мило выведенные белым мелком на черной доске.
Часто, в целях экономии, молодежь нашего офиса отправлялась за покупками в ближайший супермаркет и организовывала обед прямо в общем зале, сдвигая несколько столов для совместной трапезы. Меня поражало, как французы, особенно мужчины, креативно подходили к составлению своих блюд. Как они заправляли свежие листья салата оливковым маслом и винным или ореховым уксусом (обязательно в соотношении два к одному!), аккуратно резали сочные томаты, лук-шалот и хрустящий багет. В этом их трепетном отношении к еде для меня заключалась какая-то высшая степень французского эстетства. Казалось, что вся жизнь французов стоит на трех китах – готовить, есть и говорить о еде.
Я наблюдала, как коллеги уже с утра начинают обсуждать детали обеденного меню, в какое кафе пойти или какие ингредиенты купить в магазине. Разговоры о еде не утихали и во время обеда, и даже после него, когда все радостно обменивались впечатлениями от прошедшей дегустации.
Первый месяц я оставалась в стороне от всего этого ежедневного праздника желудка и довольствовалась принесенными из дома и разогретыми в микроволновке продуктами быстрого приготовления. Я не могла перестроиться со своей московской привычки работать нон-стоп. В то же самое время, для меня это был способ существенной экономии.
А все потому, что вечером мне предстояло вновь спустить кругленькую сумму.
Оставалась я в стороне и от еще одной народной забавы – просмотра чемпионатов по теннису Roland Garros, к которым на месяц были прикованы взгляды всей страны. Во время матчей коллеги неизменно собирались у большого монитора нашего графического дизайнера, и мне со стороны можно было легко понять суть происходящего по восторженным «Allez! Allez!»25или разочарованным «ПФФФФФФ!» или «ХХО-ЛЯЛЯЛЯЛЯ!»
Я недоуменно наблюдала за всем этим безобразием из своего угла и думала, что, видимо, чтобы стать полноправным членом общества, я тоже должна постоянно говорить о еде, полюбить теннис и научиться издавать эти смешные звуки.
