— Малахов, — ответил Когут.
— Певец, что ли?..
— Он самый.
— Что он отметил в путевке? — В допрос опять включился Мащенко.
— Было все в норме. На трехсотом метре небольшое вздутие почвы. Оно там с прошлого года, — Когут развел над столом руками — такая мелочь! — Нарушений не было. Малахов врать не станет. Опытный мастер.
— На каком метре оборвался канат?! — главный не спросил, выкрикнул.
— Метров на тридцать ниже этой отметки, — тихо сказал Игнатов и еще ниже опустил голову.
Ему надоело ждать, когда до него доберутся, решил сам вступить в этот не то допрос, не то спор, не то черт его знает что.
— Ты был на месте аварии? — спокойным голосом спросил главный, и все повернули головы в сторону Игнатова.
— Да.
— Когда?
— Через час после «орла».
— Доложи, что произошло. — Главный опять встал, сунул руки в карманы.
Сергей Сергеевич вытер лысину, медленно встал, отодвигая в сторону стул, в нерешительности потоптался.
— Мы ждем, — поторопил Мащенко.
— Вздутие почвы на трехсотом метре значительно больше, чем это показалось мастеру с ВШТ.
— Нас не интересуют теоретические выкладки! — прикрикнул директор.
— Так вот… — Игнатов успокоился, начал говорить уверенно.
Кульков вытянул нос в сторону начальника ВТБ, прищурил глаза. Плотников, наконец, достал платок и вытер лицо. Семаков пошарил пальцем в пачке от сигарет, смял ее в кулаке, положил в пепельницу и попросил курево у Плотникова.
— В том месте, где вздулась почва, одна сторона рельсового пути оказалась сантиметров на пять выше другой. — Он покашлял в кулак и продолжал: — Направляющий ролик, что лежит между рельсами и по которому катится канат, оказался перекошенным.
— Ну и что из этого?.. — как спросонья буркнул Когут.
— Помолчи, — кивнул главный.
— Перекошенный ролик искатал канат до прорези. — Игнатов повернулся к Когуту и объяснял ему: — На канате, вероятно, перетерлось несколько витков…
— Без гипотез. Игнатов! Нам нужны факты. Объективные данные. — Директор откинулся в кресле, пустил облако дыма.
— Эту гипотезу нетрудно доказать. Канат оборвался не в том месте, где были порваны несколько витков. Эти витки застряли в ролике, собрались в прорези спутанным клубом и, когда этот моток стал большим, затормозили скольжение каната, он намертво застрял и оборвался. — Игнатов умолк и сел.
Несколько секунд в кабинете держалась тишина. Плотников достал платок и тщательно вытер шею. Кульков метался взглядом по лицам главного, директора, Игнатова, и по его растерянным глазам было видно, что он так и не понял, кто тут прав, кто виноват… Впрочем, разобраться в этой ситуации было трудно не только Кулькову.
