— И выяснится, что его терзает тоже самое.
— Ну и что? Вы изольете друг другу душу, поклянетесь хранить тайну и все. Никто не пойдет жаловаться в полицию или еще выше. А если вдруг, что уже совсем невозможно, соберется целая группа людей доверившихся друг другу и узнавших правду, если эта группа пойдет качать права, то ее тут же объявят сумасшедшими фанатиками и пересажают, а потом потихонечку того… В пояс астероидов.
— Ну и что тебе не понятно? Сам же все разложил по полочкам, так квалифицированно все объяснил.
— Мне не понятна суть. Мне не понятно почему это происходит. Пойми ты, если даже мы все соберемся, все кому снится этот идиотизм, а таких огромное количество, я уверен, если мы пойдем и свергнем правительство, и на всех углах начнем орать правду, то все равно ничего не изменится.
— Как, ведь люди узнают и…
— И что? Люди могут знать все что угодно, но при всей развитости науки и техники люди не умеют управлять сновидениями.
— К чему ты это?
— А к тому, что сны эти не прекратятся если даже вся галактика о них узнает. Я не понимаю почему они начались, я не понимаю причины. Я не понимаю зачем они тянутся, я не понимаю кому это нужно. Я даже боюсь представить, чем это кончится. А еще я не понимаю с кем и за что мы воюем. Ну ладно тогда, тысячу лет назад, они сражались за Родину, за своих детей и родителей, за братьев и сестер, за свои дома и за свои жизни. Они сражались с теми, кто хотел лишить их свободы, лишить всего, что им дорого. Но теперь?
С кем мы деремся? С тенью? С фантомом? Ведь нет ни России, ни Германии, есть только Евроазиатский Союз планеты Земля. Мы же деремся с самими собой. За что я убил того парня, который на яву жил со мной практически в соседнем номере этого отеля? Только за то, что он был одет в другую форму?
— За то, что он хотел убить меня, — встрял Сергей. — а я твой друг.
— А за что он хотел убить тебя? За то, что на тебе была военная форма другого цвета?
— Нет.
— А почему?
— А потому, что если не он меня, то я его, сам же мне это объяснял.
— Ну объяснял, — буркнул Виктор. — толку-то, круг замкнулся. А почему?
— Слишком много «почему», Витя.
Над столом повисла гнетущая тишина, даже гитара в руках Виктора замолкла. Каждый думал о своем и все об одном и том же. Молчание прервал Рик:
— Витя, не думай об этом, все равно мы не в силах что-либо изменить. Будем жить как получится, а будет надо — умрем, как должно умирать мужчине. Лучше спой.
— Сам же просил не петь, — грустно усмехнулся Виктор.
