– Я тоже хочу встретиться с министром. У меня есть, что ему сказать.
Что сказать, действительно было. До полуночи, пока меня, наконец, окончательно не сморил сон, я всё выстраивал в уме структуру беседы. Даже во сне я, то спорил с министром, то наказывал капитана за то, что он убил невинных людей. Поэтому я, целиком и полностью, согласился с начальником и поспешил в салон. Как только за нами закрылась герметичная дверь, гравилёт взлетев, сразу взял курс на столицу.
В дороге я пересказал Барнабу вкратце всё, что со мной произошло. Начальник хмурился, хмыкал, но так и не сказал ничего внятного. Мия ждала меня там, возле шлюзовой камеры, и, как только мы вышли, сразу же с рыданиями бросилась мне на шею.
– Ну, что ты? – пытался успокоить я жену. – Всё в порядке. Я живой.
– Да, живой! – давилась слезами Мия. – Ты, хоть, представляешь, что я пережила, когда мне сообщили, что вы с Рупом погибли?
– Представляю.
– Ничего ты не представляешь! Я чуть не умерла!
– Всё уже позади. Я выжил и опять с тобой.
– Извините, что перебиваю вас, но нас ждёт министр, – прервал наш разговор Барнаб.
– Да, конечно, – засуетился я. – Иду уже. Мия, ты езжай домой и приготовь что-нибудь вкусненькое. Сегодня у нас праздник.
– Хорошо, – шмыгнула носом жена, не спеша от меня отрываться.
Она так и дошла со мной прямо до машины начальника и проводила нас взглядом, пока мы выезжали с парковки и выруливали на трассу. Барнаб прибавил скорость, и мы помчались в центр города. Я с любопытством осматривался по сторонам. После пережитых приключений всё то, привычное, что меня всегда окружало, сейчас виделось по-новому, с другого ракурса. Я глядел на стелющуюся под нашу машину магнитную ленту трассы и вспоминал неровную поверхность тоннелей, по которым я шёл ещё вчера. Рассматривал светильники, на такой скорости превратившиеся в сплошную светящуюся полосу, и вспоминал нависающий над головой свод грота, в котором мы бились со скорпами. Как, всё-таки, наша жизнь отличается от жизни дикарей! В груди опять кольнуло чувство вины. Это я подвёл их под стволы пулемётов. Прав был староста. Ох, как прав. Он же просил меня не баламутить людей, не вселять в них ложную надежду. Нет же! Не послушал! Благодетель! Теперь их смерть на моей совести.
Наконец, впереди показался куб министерства и мы, отправив машину на парковку, поднялись по ступеням чёрного мрамора, толкнули тяжёлую дверь и вошли внутрь. Министр ждал у себя в кабинете. Увидев меня, он отставил в сторону чашку с кофе, указал мне на кресло для посетителей, скрестил руки на груди и испытывающе глянул на меня. Я уселся в указанное кресло и, выражая полную готовность к диалогу, принял верноподданническое выражение лица.
