– Что именно вам хотелось бы знать, мисс Ингрэм?
Та всплеснула руками.
– Почему вы теперь решили навестить мистера Рочестера? Что привело вас сюда?
Мейсон нахмурился.
– Погода. – Как раз в это мгновение удар грома сотряс оконное стекло. – Погода как раз для охоты.
– Вот как, – отозвалась леди Ингрэм.
Все выглядели озадаченными, а Мейсону, видимо, стало совсем уж не по себе. Он не сводил взгляда со входа в гостиную, нетерпеливо ожидая возвращения Рочестера. Почти так же нетерпеливо, как Бланш Ингрэм. И почти так же нетерпеливо, как Джейн.
В свою очередь, Шарлотте с мистером Блэквудом, украдкой поглядывавшим на Джейн, явно не терпелось переговорить с нею, но в данный момент шансов на это не виделось.
В общем, стараниями мисс Игрэм, Джейн, мистера Мейсона, мистера Блэквуда и Шарлотты в комнате воцарилась атмосфера всеобщего нетерпения.
Ночь выдалась темной и ненастной.
Когда гости разошлись по своим комнатам, Александр сел за письмо герцогу Веллингтону. Он писал при тусклом свете единственной свечи, стараясь как можно тише скрипеть пером по бумаге. Бранвелл уже спал в своей кровати у двери, и Блэквуд не хотел его разбудить – когда тот спит, дела идут как-то надежнее.
«Дорогой сэр,
Мне удалось обнаружить местонахождение мисс Эйр в поместье под названием Торнфилд-холл. Наблюдая за ее взаимоотношениями с духами, я убедился в том, что она является настоящим Маяком.
Не сомневаюсь, что мы сможем уговорить ее присоединиться к нам и полагаю справедливым предложить ей жалованье в размере 5000 фунтов стерлингов в год. Я отдаю себе отчет в том, что сумма эта беспрецедентна, но, учитывая несомненное дарование Маяка, следует считать такой расход оправданным.
Остаюсь вашим покорным слугой,
А. Блэк».
Как только чернила просохли, он пристегнул записку к лапке одного из Общественных голубей и раскрыл окно. Птица упорхнула. Александр постарался уснуть.
Однако громкий храп Бранвелла не давал ему этого сделать, и агент долго ворочался в постели, прокручивая в голове события минувшего дня.
Рочестер так и не вернулся в Торнфилд, что, учитывая ненастье, было объяснимо. Но зачем он вообще уехал, бросив своих гостей? Что-то в облике и поведении этого человека по-прежнему не давало покоя Александру.
Тогда он обратился к гораздо более ранним, отрывочным воспоминаниям – о тех эпизодах детства, что предшествовали гибели его отца при взрыве.
Отец брал его с собой гулять на берег Темзы и показывал там разные магазины и лавки, куда водил мать Александра до того, как она заболела кладбищенской немочью. И еще – в Вестминстер, где башни, арки и колокола нависали над гладью спокойной воды. Отец, казалось, знал в городе всех и каждого, начиная от торговцев, чьи лодки мерно покачивались у пристани, до мальчишек, продававших газеты на каждом углу. Когда толпа густела и мальчик уже ничего не видел за высокими фигурами взрослых, папа сажал его на плечи. Там, наверху, Александр чувствовал себя таким большим, высоким и уверенным в себе! Ветерок слегка трепал его волосы, принося с собой запахи дыма, человеческих тел и всякого мусора со стороны реки, и ему представлялось, что он летит.
