Он всегда что-то чиркает в блокноте. И несмотря на то, что это я сама ему подарила его пару лет назад на Рождество, он ни за что не позволит мне почитать. Никогда с тех пор, как однажды он сам показал мне записи, от чего я пришла в смятение.
– Конечно.
Конечно. В этом весь Финн. Стихи, латынь и прочие поразительные вещи… Мы даем этому названия, а он пишет об этом.
– Можно мне почитать что-нибудь?
– Нет.
Его ответ звучит непреложно, но мягко.
– Ладно, – я не решаюсь спорить с ним, когда он говорит таким тоном, к тому же, честно говоря, я сама нервничаю после всего, что там увидела.
Он некоторое время молчит, а затем поворачивается ко мне.
– Никогда бы не подумал, что скажу это, но спасибо тебе за то, что не рассказала обо всем маме с папой. Когда я дал почитать тебе тогда. Это просто мой эмоциональный выплеск, Калла. Это ничего не значит.
Его голубые глаза вцепляются в меня, прямо в душу. Потому что мне кажется, что я все-таки должна была им рассказать. И наверное, я бы так и поступила, если бы мама осталась жива. Но я этого не сделала, и с тех пор все было в порядке.
В порядке. Если я слишком глубоко начну размышлять над этим словом, то оно покажется мне правдой.
– Не за что, – отвечаю я с нежностью, стараясь не вспоминать о бреде, который увидела там, о страшных словах и страшных мыслях, высеченных и перечеркнутых, а затем написанных вновь, раз за разом.
Но все это терялось на фоне одной большой проблемы. Одной фразы. Это не были каракули людей с вырванными глазами, лицами и ртами, это были не странные и мрачные стихи, это была всего лишь одна фраза.
Вытащите меня из моих страданий.
Он выводил это снова и снова, испещрив словами две страницы. С тех пор я наблюдала за ним, как ястреб. Сейчас он улыбается мне, вдохновляя на то, чтобы забыть, как будто то был просто выплеск. Теперь он в порядке. Он в порядке. Если бы я вела дневник, то именно эту фразу я писала бы снова и снова, посвятив ей несколько страниц. Возможно, тогда она воплотилась бы в жизнь.
– Слушай, я сегодня собираюсь посетить свою психологическую группу. Хочешь сходить со мной? Если нет, то я могу пойти один.
Это меня настораживает. Обычно он ходит туда всего два раза в неделю. Я что-то пропустила? Ему становится хуже? Он падает вниз? Я с трудом сдерживаю себя, пытаясь говорить как можно спокойнее.
– Снова? Зачем?
Он пожимает плечами, как будто это мелочь, однако его руки продолжают трястись.
– Не знаю. Все меняется. Я стал нервным.
