Затем ему пришло в голову, что он даже не сможет объяснить, откуда ему известно о том, что интересующая его книга стоит именно во втором ряду позади остальных. Поэтому он отважился на просьбу:
– Если возможно, то в автобусе я хотел бы выбрать себе книгу сам.
– Это еще почему?
– Мне нравится запах книг, он меня успокаивает, – ответил Тилль, нисколько не соврав при этом. – Если автобус все еще доступен, как вы говорили, то, возможно, с вашего разрешения его для меня откроют? Это несложно?
Тогда фрау Зенгер начала постукивать пальцами по досье Патрика Винтера, словно играя на невидимом пианино, но по выражению ее лица понять, что она думает о неожиданном предложении своего пациента, было невозможно.
– Вы хотите найти какую-то конкретную книгу? – наконец уточнила она.
– Я люблю Джеймса Джойса, – услышал Тилль свой собственный голос.
Ему пришлось назвать автора нужной книги, потому что другого выбора у него не было. Он во что бы то ни стало должен был поговорить с шурином и выяснить, под какой личиной здесь оказался. А кроме того, ему требовалось обговорить время с Армином, чтобы хотя бы показать Вольфу телефон. Поэтому Беркхофф добавил:
– Мне нравится его произведение под названием «Улисс».
Если фрау Зенгер и поразил столь необычный выбор пациентом этого классика мировой литературы, то виду она не показала.
– Хорошо, я сейчас проверю, есть ли у нас такая, и передам вам ответ.
Тилль поблагодарил и уже повернулся лицом к двери, как вдруг руководитель клиники окликнула его:
– Кстати! Сегодня химия назначена на полчетвертого!
Услышав такое, Беркхофф остановился, не в силах даже пошевелиться, буквально парализованный от внезапно появившегося ужаса. Охватившая Тилля паника достигла новой ступени, и он почувствовал, что его начало бросать то в жар, то в холод, как это бывает перед вспышкой острого озноба.
– Что вы сказали?
В ответ фрау Зенгер улыбнулась и ответила ему таким тоном, словно опасалась, что пациент хочет разыграть ее:
– Мы, естественно, продолжим лечение с того места, на котором оно было прервано до инцидента.
«О боже! Нет! Патрик Винтер, оказывается, был не только больным психически!»
Тут, словно в подтверждение его опасений, фрау Зенгер произнесла:
– Видимо, от пережитого волнения вы забыли о своем раке, господин Винтер.
