— Но лучше же без мата?
— Без мата, конечно, лучше, — засмеялся Антыхин.
Ему всё больше нравилась непосредственность этого парня.
— Короче, через два года, после гибели отца, умерла мама, — продолжал Володя. — Я остался в шестнадцать лет один. Сами понимаете, пацан ещё, а у меня своя квартира двухкомнатная. Появились взрослые дружки, блин. Карты, выпивка, девицы, закружилась моя жизнь, как на карусели. Коноплю стал покуривать. Так продолжалось два года. Денег у меня своих не было, что дружки за пользование жилплощадью подкинут, то и моё. Но школу, сам удивляюсь, закончил. Завуч мне говорила, ты, Володя, способный человек, многого можешь добиться, только за голову возьмись. Ну, взялся я за голову, пить стал реже, про наркотики совсем забыл, не успели меня к ним приучить. Устроился я на работу на завод, в столярный цех. Получалось у меня, уже и деньги стал зарабатывать. Ещё небольшие, но жить можно было. В армию меня не взяли, я с детства близорукий был. А сейчас и в очках плохо вижу.
— Твои очки у меня в офисе остались, разбиты они.
— Ну, это не страшно, очки можно купить, зрение исправить, а вот судьбу не обманешь. Дружки меня в покое на время оставили, правда, иногда по телефону звонили, я ведь на работе, бывало, по две смены вкалывал. На заводе с девушкой познакомился. Я губу раскатал, уже жениться собирался. Как-то ночью с работы возвращаюсь, а меня у двери компания, блин, весёлая поджидает. У кого-то там, якобы, день рождение было. И всё, закружилась моя карусель снова. Неделю кутили. В таком был состоянии, что на телефонные звонки не мог ответить. Потом я понял, что подсыпали мне в выпивку гадость какую-то, вот я и не соображал ничего. Предложили мне в карты сыграть, ну я, дурак, и согласился. Понятное дело, вначале раззадорили меня, дали немного выиграть, а потом, как водится, проиграл я и то, что выиграл, и то, что у меня в карманах было, и то, что на свадьбу собрал. Предложили мне на квартиру сыграть, я возьми и согласись. Голова у меня, блин, как в тумане была. Я человек по натуре не азартный, а тут руки трусятся, так мне играть хочется. И видятся, помню, мне горы денег и все мои. Опоили, одним словом, сволочи! На другое утро проснулся, сидят передо мною две незнакомые морды. Здоровые такие лбы. А тех дружков, что со мною кутили, и след простыл. Голова у меня, понятное дело, раскалывается, едва соображаю, что мне говорят. Но в себя я пришёл быстро, когда понял, что это новые хозяева моей квартиры. Все документы на продажу у них уже были готовы, мне нужно было только поставить подписи. Только теперь, блин, я понял, что всё было давно спланировано. И пьянка, и игра в карты. Я хотел, было, отказаться подписывать документы, да какой там, когда тебе лезвием ножа горло щекочут. В насмешку, как бы, согласились деньги взамен квартиры взять, мол, смотри какие мы добрые. А где у меня деньги? Что делать, поставил я свои подписи. «Молодец», — говорят мне. — «Карточный долг — святой долг». Собрал я кое — что из своей одежды, книжку «Робинзон Крузо» под мышку сунул, и в тот же день оказался на улице. Ни кола — ни двора, как говорится. Пошёл я на завод, думал, что, может быть, в общежитие меня устроят, а я уже, оказывается, уволен за недельный прогул. Два дня, как последний бомж, ночевал на вокзале, а потом случайно прочитал объявление, что в театр требуются монтировщики сцены. Так я стал работником театра, общежития у них своего не было, так я день работал, а ночевал под сценой. С невестой своей я больше не встречался, зачем нищих плодить. А вот театр я полюбил, может, и сейчас там бы работал, но когда погибла актриса Морозова, запил я сильно, так на меня её смерть подействовала. Вышел из запоя, когда совсем уж деньги закончились, очнулся я в компании бомжей на берегу реки. В театр с такой распухшей мордой стыдно было возвращаться, так я и остался жить там, у реки. Летом то, ничего жить можно. Рыбу удили, сами ели, продавали, а вырученные деньги на водку да на хлеб тратили. Но зимой все по своим норам разбежались. Кто на вокзал, кто в люки канализационные забился, а я подъезд девятиэтажного дома облюбовал. На самую верхотуру, бывало, заберусь, на площадку, что выше девятого этажа, к тёплой батарее прижмусь и хорошо мне. Вот только голод донимал, а так ничего жить можно. Тут, блин, Новый год подошёл. А у меня денег ни копейки и еды никакой. Весь город обошёл в тот день, так ни с чем и вернулся к себе в подъезд. Стал по лестнице подниматься, плохо мне от голода было, голова закружилась, упал я перед чьей то дверью и сознание, видать, потерял. Когда пришёл в себя, вижу всё как в тумане, на площадку парень и девушка вышли, зажгли бенгальский огонь, целуются. Вдруг девушка как закричит: «Ой, труп лежит!» Голос мне её знакомым показался. А я в кофейном свитере лежу, весь грязнущий, холодно мне от ступенек, пытаюсь подняться, а сил нет. Они ко мне подходят. Парень спрашивает:
