— Причем тут я?
— Препятствует работе следствия. Настраивает коллектив. Вот такой защитник. А что делать, если директор…
— Ну, знаете.
— Вы — директор. — Сказал Валабуев, внезапно понизив голос и придав разговору конспирологическую интонацию. — Значит, отвечаете…
— Да, отвечаю. — Сказал Плахов упрямо. — Но вины своей не нахожу.
— Дело ваше. — Неожиданно сдался Валабуев. — Нужно, Алексей Григорьевич, нам сесть и обо всем поговорить. Вы денек, другой осмотритесь, а потом я вас к себе приглашу. Я готов отступить, и вечная память, честно скажу, а начальство не позволяет. Значит, будем дальше копать. Вы — свое, мы — свое. Чтобы восстановить справедливость. Но один сюрприз я приготовил. Для вас старался, хоть с вами одни споры да огорчения.
— Какой еще сюрприз?
— Намекну, с французом связан.
— С Кудумом? — Оживился Плахов. — Раскрыли?
— А вы как думали. Мы хоть не ученые, но хлеб не зря едим. Придете послезавтра или в пятницу? Нет послезавтра. И удивлю. Только, Алексей Григорьевич, откровенность взаимная. Видите, у меня от вас секретов нет.
… Но назначенной встречи Плахов дожидаться не стал. В тот же день Картошкин рассказал. Про несчастного Кудума, про то, как он вызвался помочь Балабуеву со статьей, использовал былую репортерскую профессию. — Я так думаю, для музея только польза. — Объяснял Картошкин. — А то ведь, сначала Кульбитин, потом этот… И все на нас...
Плахов согласился, бесхитростное нас его подкупило. Картошкин окончательно вписался в коллектив. И работы накопилось. Плахов поручил Картошкину под присмотром женщин разбирать дела Кульбитина. А их осталось немало. Как всякий здоровый человек, Павел Николаевич откладывал многие решения, полагая, что времени хватит. Кто же мог предполагать…
Почти теми же словами, что Плахов с Картошкиным, оценивал ситуацию Балабуев. — Что же это такое, — разговаривал он сам с собой по привычке, свойственной вдумчивым людям. — Не успеваем со своими разбираться, являются со стороны. Что им Кульбитин выдал такое, о чем знать нельзя?
Ясно, своими Балабуев именовал очерченный круг подозреваемых. Казалось бы, все в сборе. Остается, как в детской считалке с выбыванием найти виновного. А вместо этого являются все новые… и каждому нужно уделить внимание. Удержать в голове. Пригласить. Выманить. Поговорить по душам. Притом, что народ пошел капризный, с гонором. Скользкий. Вот они — новенькие. Балабуев прихлопнул ладонью разбухшую папку. Чем только не приходится заниматься. Балабуев листал тезисы конференции, пытаясь сосредоточиться.
