— А если глядишь в сторону? — Подсказывал Балабуев, сочувствуя и присматриваясь.
— Еще хуже. Головой вертеть. И вообще. Тогда получается… — Охранник замялся, а Балабуев напрягся (он чувствовал). — Ну, ну… Что получается?
— Взгляд кокетства. — Вздохнул охранник. — Так называется. Вот, смотрите. — Он развернул голову щекой вперед и глазами стрельнул в Балабуева. — Ну, как?
— Хм. — Сказал Балабуев. — Действительно. Хотя я не по этой части.
— Вот именно. Горе мое. — Вздохнул охранник. — В троллейбусе деньги за билет передаешь, обязательно скажут, как вам не стыдно. Даже сдачу брать не хотят. Не объяснишь ведь, глаза у меня так устроены. Есть такие, сами просятся. Мужчина, спрашивают, вы шутите или как? Особенно сейчас…
— Что сейчас?
— Сами знаете. Когда разрешено…
— Кроме того, что запрещено законом. — Уточнил Балабуев.
— Ну, это… кто его знает… в троллейбусе законы не вывешены. Кроме Божьей Матери и нет никого. — Охранник вздохнул, и Валабуев отступился. Разговор получался никакой. Но тут-то Сергея Сидоровича и осенило. — А француз с конференции здесь не появлялся?
Балабуев был в форме капитана милиции, а это дисциплинирует. Тем более охранника, так сказать, собрата по профессии. Но того совсем заклинило. Разговор расстроился. И расстроился бы дальше, и так бы и закончился ничем, если бы не Балабуев. Он спросил небрежно, как о вопросе решенном:
— Так что же с этим французиком? (именно французиком — так и сказал, молодец).
Охранник вздохнул еще тяжелее. — Ну, ну. — Подгонял Балабуев, пошла драгоценная минута.
— Вы поймите, жена беременна. — Зачем-то сказал охранник. — По правительственной программе.
— Это как?
— За третьего ребенка бонус будут давать. Вот мы на бонус и пошли.
— Погоди, отец ребенка кто?
— Я — отец. А бонус — в очереди стоим на квартиру. Как родит, так и дадут.
— Значит, так, Коля. — Балабуев даже дыхание задержал (вот оно — чутье, сработало), но быстро пришел в себя. И имя охранника, как видим, по ходу разговора успел выяснить. — Рассказывай, как было. Выкладывай. Я помогу. Пришел этот Кудум… так я понимаю…
— Пришел. — Уныло подтвердил охранник. — Мне Павел Николаевич покойный говорит…
— А Плахов где был? — Уточнил Балабуев.
— Он особо не вмешивался. Хоть спорили они тогда.
— Да… — Поспешно вернулся Балабуев к теме. — Так что Кульбитин?
— Мы тебя, Коля, представим, как сотрудника. Для солидности коллектива, народа немного. Сядем за стол. Тут один француз. Не смущайся. Они по русски понимают…. Вот так мы и сидели. Я что-то ему, он мне. Потом чувствую, он мне на колено руку кладет. И пальчиками перебирает. Я же не в теме…
