– Вчера я наделала много шума.
В ожидании пересказа шутки Джордж улыбается ей в ответ.
– Это было вчера? – говорит она тем же тоном, обращаясь к себе. Теперь она его не видит, в глазах недоумение и страх. Вероятно, время, как зеркальный лабиринт, постоянно пугает ее.
Она переводит на него взгляд, смотрит уже без удивления.
– Я кричала. Было слышно даже в холле. Им пришлось вызвать доктора.
Дорис улыбается. Очевидно, это и есть шутка.
– Болела спина? – спрашивает Джордж.
От усилий скрыть сочувствие его голос звучит так, будто бы он старается заглушить вульгарный провинциальный акцент. Дорис игнорирует его вопрос, угрюмо обдумывая что-то свое.
– Который час? – резко спрашивает она.
– Почти три.
Долгое молчание. Джорджу необходимо что-то сказать – что угодно.
– Как-то раз я пошел на пирс. Не был там целую вечность. Ты знаешь, что они снесли старый каток для роллеров? Разве не чудовищно? Будто нельзя было оставить все как есть. А помнишь киоск, где гадалка читала характер по почерку? Его тоже нет…
Он запнулся в отчаянии.
Можно ли разбудить память таким примитивным приемом? Похоже, что да. Он выхватил слово пирс, как берут случайную карту со стола фокусника – и вуаля! Карта та самая! Именно когда Джордж и Джим катались на роликах, они впервые встретили Дорис. (Она была с парнем по имени Норман, которого поспешно бросила.) Потом они вместе пошли погадать по почерку. Гадалка сказала Джиму, что в нем пропадает музыкальный талант, а Дорис обладает редкостным даром открывать в людях лучшее.
Она помнит? Конечно, должна помнить! Джордж обеспокоенно смотрит на нее. Она лежит, мрачно глядя в потолок.
– Который час, ты сказал?
– Почти три. Без четырех.
– Выгляни в холл, хорошо? Есть там кто-нибудь?
Он встает, идет к дверям, выглядывает. И не успевает дойти до дверей, как она нетерпеливо спрашивает:
– Ну что?
– Нет никого.
– Где эта чертова медсестра?
Звучит это так грубо, с таким очевидным отчаянием.
– Сходить поискать?
– Она знает, что укол в три. Врач ей сказал. А ей плевать.
– Я найду ее.
– Эта сучка всегда приходит, когда ей вздумается.
– Я все же поищу ее.
– Нет! Останься.
– Ладно.
– Сядь сюда.
– Конечно.
Он садится, понимая, что ей нужна его рука. Протягивает ей руку. Дорис сжимает ее с поразительной силой.
– Джордж…
– Что?
– Ты не уйдешь, пока она не придет?
– Конечно, не уйду.
Она сжимает его руку еще крепче. В этом жесте нет чувства, нет общения. Она не руку знакомого держит, просто ей надо за что-то держаться. Он не решается спросить ее о боли. Боится выпустить на волю джинна, увидеть, почувствовать, ощутить нечто ужасное здесь, между ними.
