– Ты сейчас не во Франции, не в деревне своей, – бросил я.
Тут спеси у него поубавилось. Пивная вечеринка закончилась. Он побледнел и покрылся испариной.
– Она тебе рассказала, – выдавил он. – Это она тебе рассказала. Какая же она…
Я не собирался выслушивать его брань в адрес Джиллиан и сделал выпад:
– Ничего она мне не рассказывала. Я сам видел.
– Ну ты-то – конечно, а еще кто – конь в пальто?
Мало того что это дурацкий вопрос, так еще можно подумать, что некто заигрался на детской площадке.
– Больше никто. Я был один. И все видел. Хватит. Пошел вон, Оливер.
ОЛИВЕР: Невозможно de temps en temps[57] не согласиться с непреложной истиной о том, что накопленная веками и массами мудрость, выражаемая хоть в форме тягомотной народной сказки, хоть в отталкивающе антропоморфной басне про животных, хоть в благословенно кратком девизе, вылетающем из хлопушки, обычно представляет собой, выражаясь без лишнего пафоса, бред сивой кобылы. Потри друг о друга два клише – и не воспламенишь даже idee reçue[58]. Свяжи в пучок дюжину хрестоматийных апофегм – растопку все равно не получишь.
Сосредоточься, Олли, сосредоточься. Не отвлекайся от текущего момента, пожалуйста.
Что ж, если так настаиваете. Данный момент как таковой можно выразить весьма специфической, хотя и популярной, нравственной установкой, а именно: не стреляй в посланника. А какого, спрашивается, этого-самого, не стрелять? На кой еще нужны посланники? И нечего мне втирать, что посланник ни в чем не виноват. Он как раз виноват: испоганил тебе день. Так пусть за это поплатится. А кроме того, посланников кругом – как собак нерезаных. Будь они наперечет – подались бы в генералы и в политики.
Знала ли она? Это, надо признать, вопрос вопросов. Допускаю, что десять лет назад я прилюдно поднял руку на прекрасную Джиллиан, с чьей головы впоследствии не упало ни волоска. Меня, как вы помните, спровоцировали обстоятельства. Да и сама она без конца меня провоцировала; она, тонко владеющая способами манипуляции толпой (в смысле, той многоликой конгломерацией персонажей, составляющей единое поле, известное вам под заурядным именем Оливер). Джиллиан – поборница сверхмягкого подхода к урегулированию семейных конфликтов. Однако в тот раз она повела себя иначе; в тот раз, под воздействием уколов, порезов и ран, каких мне не доводилось получать ни до, ни после, я ее ударил. И в результате, помимо всего прочего, сдал обширные территории морального превосходства. А Стюарт подглядывал из какой-то натопленной сумрачной живопырки, она же вонючая дрочильня, местонахождение которой он мне так и не открыл.
