Мари сказала:
- Вы так все это изобразили, так грустно, что мне выпить захотелось... Не "розе", а чего-нибудь покрепче... С хлебом и луковицей.
- Угощаю.
- Слушайте, пожалуйста, не сердитесь, но я терпеть не могу, когда меня угощают мужчины... У нас же принято все калькулировать: если ты привел меня в ресторан, напоил и вкусно накормил, то я просто-напросто обязана лечь с тобой в постель, а этого ни вам не надо, ни мне... У меня поэтому идиосинкразия на угощения... Нет, правда, здесь все считают автоматически: удовольствие в доме любви стоит пятьдесят франков, а хороший ужин с вином пятьдесят семь, шестьдесят; один к одному, никаких проблем; у меня такое ощущение, что мужчины, которые приводят в кабаки молодых подружек и деловито раскладывают на коленях салфетки, готовятся не к тому, чтобы вытереть рот после еды, а промокнуть любовный пот, честное слово...
- Когда дали Москву, вы рассказывали мне про то, как вы и брат...
- Хорошая же у вас память... Мне расхотелось говорить об этом... Весь мир живет одинаковыми проблемами, одним и тем же. Словом, дети, даже девочки, а может, именно девочки не прощают отцам их счастья, особенно если оно позднее. Чего в этом больше - обиды, непонимания, собственничества, то есть ревности, или эгоизма, - не знаю... Но это так... И не приведи вам бог с этим столкнуться, но вы столкнетесь еще, обязательно столкнетесь, господин Степанов.
- Вы когда пьете, хотите есть?
Она пожала плечами.
- Так ведь мы пьем после еды, это, говорят, только одни русские могут пить и до еды, и во время... Мы экономные, всему свое время...
- Верно, - согласился Степанов, - вы экономные, мы дурни дурнями, а проблемы у всех, считай, одни... Помирились с папой?
- Да как сказать... Он и не обижался на меня, он написал мне тогда: "Я жду, я всегда с тобой, не поддавайся черным магиям, старайся быть справедливой, не меряй людей своей меркой, каждый человек - это мир, астрономы не успевают понять планеты за целую жизнь, а ты выносишь приговор за неделю, справедливо ли это?" Но ведь это слова, - сказала Мари и снова закурила. - А слова - суть бессилие дела.
- Уйдем в дебри, - заметил Степанов. - В чем-то вы правы, действительно слово порой есть бессилие дела, но ведь "вначале было слово",.. Как ни крути, но в этой позиции спор с библией бессмыслен... Другое дело, каждый человек, то есть мир, замкнут в себе, хотя подобен ближнему, и то, что истинно для вас, не обязательно будет принято мною, как ни доказывайте вы свою правоту: мысль изреченная есть ложь,
