Но она догадалась.
— Страшные сны?
— Ужасные.
— Вы хотели побить меня?
— Нет, конечно, не вас.
— Тогда кого же?
— Плохих ребят, — ответил я.
— Вы военный?
— О, был. Но уже давно.
— Тогда, значит, коп, — она слегка сощурилась, в глазах светилась усмешка.
— Ну, в каком-то смысле да, — ответил я.
Хмурость исчезла, смешинка в глазах осталась.
— О-о-о… — протянула она. — Один из тех… — Заметила, что я, по всей видимости, не понял, и добавила: — Ну, типа террориста.
На сей раз уже я усмехнулся, выпрямился в кресле, привел спинку в вертикальное положение и сказал:
— Можно, конечно, считать и так.
Улыбка, которой она одарила меня в ответ, говорила, что она не поверила. Ни на грош.
Курортный сезон еще не настал, а потому птиц, слетавшихся с юга, встречало не так уж много людей. Я перекинул сумку через плечо и медленно двинулся по коридору, шагая гораздо неспешнее, чем обычно принято для ньюйоркца.
Все остальные пассажиры с того же самолета уже опередили меня, когда, наконец, я подошел к выходу с неким странным замиранием сердца и ощущением радостного предвкушения. И тут же увидел встречающих — Пата Чамберса и Вельду. Они искали меня глазами и не знали, кого сейчас увидят — ходячего мертвеца, духа из прошлого или же озверевшего от чувства мести парня, не знающего, на кого излить свой гнев.
Но все сошло вроде бы благополучно… Я понял это по выражению лица Пата и искорке, сверкнувшей в глазах Вельды. Мой друг знал меня как облупленного, как может знать только очень близкий друг. Что же касается Вельды, то она была наделена даром видеть вещи как бы изнутри. И глаза ее говорили о том, что невыносимо долгие месяцы нашей разлуки теперь в прошлом. И ничего более. От меня не требовалось ни оправданий, ни объяснений, ни каких-либо историй на тему этого самого прошлого, если только я, конечно, не захочу рассказать сам. Достаточно было этого взгляда без слов, говорившего: «Я рада, что ты вернулся», вот и все.
Со стороны обмен приветствиями мог бы показаться довольно формальным. Мы с Патом обменялись рукопожатием, не слишком крепким — оба знали, что время для крепкого еще не настало. Потом мы с Вельдой обнялись — тоже не слишком крепко, но нежно. И обменялись одним лишь поцелуем, который мог бы показаться постороннему ничего не значащим, просто приветственным. Но для нас обоих в этом поцелуе тлела и подразумевалась страсть. Да нет, слабо сказано, то был целый взрыв эмоций, по-своему даже пугающий. Вельда скромно отстранилась, потом заглянула мне в глаза и поняла, что я почувствовал то же самое.
