— Привет, Майк! Тебе как, лучше?
Он старался выговаривать слова как можно мягче и приветливее, словно и не было разрыва в наших отношениях, точно и не было той перестрелки в порту!..
Секунду-другую я молчал, затем набрал побольше воздуха, затем спросил своим, уже нормальным голосом:
— Как это ты меня нашел, а, Пат?
— Я ж как-никак полицейский, или ты забыл? И у нас, капитанов, все же имеются кое-какие возможности и власть.
— Откуда звонишь?
— Нормальный телефон, не прослушивается. Из будки автомата, в универмаге.
— Но как ты все-таки меня нашел?
— Это было непросто, — сознался он.
— Раз нашел, значит, и другие тоже могут.
— Только в том случае, если в их распоряжении всякая там электроника и нужные люди, — сказал Пат.
Я еще раз глубоко втянул в грудь воздух.
— Тогда скажи вот что, приятель… Зачем?
На сей раз уже он сделал паузу, прежде чем ответить.
— Кто-то стрелял в Маркоса Дули.
Я тихо чертыхнулся.
Пат знал, о чем я думаю, а потому не торопился. Старый приятель Маркос Дули, это он привел меня и Пата в военную разведку еще до окончания войны и продвигал по службе, пока мы не заняли нынешние должности. С той разницей, что Пат носит синюю форму нью-йоркского департамента полиции, а я носил при себе удостоверение частного детектива штата Нью-Йорк, а также имел разрешение на оружие. Со временем Маркос Дули превратился в полное ничтожество, и вот теперь его убили. Но мы поддерживали друг друга в самые горячие и трудные денечки, когда кругом свистели пули и рвалась шрапнель. И вышли живыми из этой смертельной игры, потому как делали все правильно, прикрывали друг другу задницу, а уже потом… Потом было куда легче.
— Как это произошло, Пат?
— Кто-то ворвался к нему в дом и выстрелил в живот.
— Ты знаешь кто?
— Пока нет. Но подозреваемый уже наметился.
— Я его знаю?
— Ясное дело. Ты пристрелил его братца. Уго Понти.
Я буркнул нечто невнятное, потом спросил:
— Как он?
— Помирает. Как считаешь, можешь сюда приехать? Он хочет тебя видеть.
— Приеду. — После паузы я спросил: — А как там Вельда, Пат?
Я прямо так и видел, как он ухмыляется в телефонную трубку.
— Ждет, — ответил он. — Ей и в голову никогда не придет, что ты можешь окочуриться.
* * *
Врач посадил меня на самый ранний рейс до Нью-Йорка, разорившись при этом на билет в первом классе, где можно нормально вытянуть ноги и отдыхать. Я попросил стюардессу не будить меня до посадки, затем скинул мокасины и уснул. На сей раз — без всяких таблеток. Это был нормальный, естественный сон с наиестественными сновидениями, которые казались столь реальными, что пришлось проснуться, чтоб избавиться от них. Изуродованные, но тем не менее узнаваемые лица, глухие грохочущие звуки пришли ко мне из прошлого. Иногда время как бы сжимается, и, прежде чем я успел вырваться из лап какой-то неописуемой штуковины, которая впилась в меня мертвой хваткой, я вдруг открыл глаза и увидел хорошенькое личико стюардессы. Склонившись, она нежно трясла меня за плечо. Я выдавил улыбку.
