А со стороны невесты — инородец Сасыльского наслега Баягантайского улуса Иван Алексеевич Степанов[57] и инородец Сулгачинского наслега Ботурусского улуса Иван Неустроев.
Мать Евдокии Ивановны, Лыскачыаха, славилась не только провидческими и лекарскими способностями, но и своим хлебосольством.
Как отмечает Л. Р. Кулаковская, позднее Елена Семеновна Лыскова как могла материально поддерживала А. Е. Кулаковского и никогда не выказывала неудовольствия по поводу длительных отлучек зятя и его слишком скромных заработков.
«Можно предположить, — пишет Л. Р. Кулаковская, — что перед своей кончиной Настайа завещала мужу жениться на Дуняше. Она, будучи матерью двоих детей, не могла не думать об их судьбе».
Это бесспорно…
Труднее объяснить, почему похороненная в церковной ограде Чичимахской церкви — далеко не все удостаиваются такой чести! — Анастасия Егоровна была погребена без напутствия…
«За скоротечностью смерти…». — написано в церковной книге, однако горловая чахотка, хотя и скоротечна, но все-та-ки, в отличие, например, от разрыва сердца, оставляет время, необходимое для приготовления в последний путь, так что, очевидно, была и еще какая-то причина, заставившая Анастасию Егоровну отказаться от последней исповеди и причастия…
«При погребении совершили большой обряд, — пишет в своих воспоминаниях присутствовавший на похоронах инородец I Жохсогонского наслега К. А. Майданов. — <…> Мне показалось очень странным, что Алексей при том ни разу не перекрестился. Ведь он был тогда в числе образованных, известных людей.
Потому мы не сводили с него глаз…».
6
В промежутке между похоронами Анастасии Егоровны и женитьбой на Евдокии Лысковой Кулаковский написал стихотворение «Песня столетней старухи»…
Спящий, просыпайся!
Шевелящийся, приползай!
Ожидаемый, появись!
Завязавшийся, развяжись!
Остановившийся, шевельнись!
Соргу!
Уруй!
Туску!
Слава, счастье!
Тогда-то,
Разрывая все мышцы,
Разрывая всё внутри
В бедной матери моей,
Из чрева ускользая — убегая,
Из живота выползая — убегая,
Скатилась я на сено,
На сухую душистую траву…
Так начинается этот, один из лучших шедевров А. Е. Кулаковского.
Если в цикле «Портреты якутских женщин» Кулаковский создал целую галерею образов якуток, свидетельствующих о глубоком понимании им женской психологии, то в «Песне столетней старухи» ему удалось изобразить день за днем всю жизнь якутской женщины, начиная с колыбели…
В те дни
Родители звали меня
Красной девочкой…
Когда стала я рученьками, как крылышками, взмахивать,
