Эти вполне искренние слова возникли на пике карьеры Улановой, когда ее чувства перебродили. А в революционное лихолетье маленькая Галя потянулась к одиночеству, чтобы максимально оградить себя от сторонних несчастий. В результате, став взрослой, балерина сумела прикрыть свою душевную отдельность от всего и вся напряженной общественной и театральной деятельностью. Ее образцовая манера существования сложилась только во второй половине 1940-х годов, в московский период, о котором Майя Плисецкая заметила: «Уланова в жизни не совершила ни одной ошибки».
Незадолго до смерти Галина Сергеевна вдруг рассказала, что случайно видела Ленина, «злой взгляд» которого испугал девочку, но об обстоятельствах этой встречи умолчала. Да и была ли она вообще? Свойство памяти таково, что в конце огромной жизни человека начинает интересовать только собственное прошлое, причем воспоминания часто подпадают под влияние той «новой» истории, которая искажает подлинный ход событий в угоду запросам современности. Сомнительно, чтобы Уланова, орденоносец и общественница, молчала о «ленинском» эпизоде в своей биографии. Она бы не преминула поведать о «добрых глазах» вождя мирового пролетариата. Впрочем, содержание бессознательной лжи подчас помогает почувствовать и понять правду. А в ее правде о том жестоком времени доминировал страх.
Петроград 1918–1919 годов был жутким городом. Холод, голод.
Галя узнала значение часто повторяемых слов «не на что жить»: в комнатах зябко, хлеб в лавке давали в долг на какую-то «книжку», постоянно расстроенная мама хлюпала носом. Родители и няня сетовали на отсутствие необходимого. Молоко отпускали по талонам только для ребенка. Паек постоянно урезали. Дров не хватало.
В семье Улановых мнения о советской власти разделились: Сергей Николаевич радовался новой жизни, няня ворчливо нахваливала старые порядки, а погрустневшая Мария Федоровна с каждым днем всё злее отзывалась о своей работе, ругала театр и балет, однако потихоньку обучала ему любимую дочь. Та упорно твердила: «Не хочу, не буду танцовщицей», — но подчинялась утомительным тренировкам, потому что рефреном звучали обращенные к ней слова родителей: «Сейчас мы тебя кормим, одеваем, а что ты будешь без нас, если у тебя не будет профессии?»
С началом Первой мировой войны хозяйство империи дало трещину, но некоторое время тащилось по накатанным рельсам. Всё окончательно рухнуло, когда в русском мире обосновался новый тип соотечественника — «человек с ружьем», пришедший на смену мечтательному, солидному либералу XIX столетия. До танцев ли в такое время? Но как раз в 1918 году в газете «Новости дня» вышла статья «Страна балета», настойчиво призывавшая помнить о «балетности» людей и идей «бывшей» России. Артисты не намеревались сдавать свое великое искусство революционному «зверю» — наоборот, пытались приручить его балетом.
