Поистине вопрос не в том, что человек видит, а как видит. Галина Сергеевна с гордостью называла отца и мать «верными и преданными тружениками» балета Мариинского театра.
О, как этого мало для артистов, коим свойственно даже при самом трезвом взгляде на свои способности жалеть об упущенных возможностях «посидеть на коленях у фортуны». Любое дарование жаждет признания, и если эту жажду не утолить, наступает пристойное, но засушливое существование. Оставалось одно: несыгранное, втайне передуманное реализовать в дочери. Поэтому они исподволь готовили Галю к танцевальной профессии с младенческих лет, пристально наблюдая за ней глазами педагогов. Можно смело сказать, что преподавательскую практику Мария Федоровна начала со своего ребенка. Родители, натаскивая девочку в балетном ремесле и образовывая в хореографическом искусстве, привили ей наиважнейшую способность — свободно мыслить категориями своей профессии. А далее как Бог даст, ведь законы природы отступают перед тем, кому покровительствуют небеса.
Сергей Уланов и Маруся Романова знали друг друга с ученических времен. Их разделяли четыре класса, но репетиции и испытательные вечера в школьном театрике, выступления на сцене Мариинки во «взрослых» спектаклях постепенно разворачивали их судьбы друг к другу.
Сергей Николаевич по примеру многих коллег предпочел выбрать жену из «своих». Разумная Мария Федоровна, не слишком уповавшая на карьерное везение, с интересом прислушивалась к классным дамам, которые внушали девицам преимущества брачного союза с училищными ухажерами и всячески отвращали их от богатых волокит с греховными намерениями.
Между ними всё было решено в мае 1907 года, во время московских гастролей артистов императорской балетной труппы под управлением Михаила Фокина в театре «Эрмитаж». Почти каждый вечер шли представления, что, однако, не помешало Сергею Уланову выкроить время для признания в любви. Маруся благосклонно приняла его предложение. Нареченная была выше ростом, наивнее и общительнее будущего супруга. Тот выказал врожденную корректность даже в любовных излияниях. «Оно и к лучшему», — рассудила Мария Федоровна и оказалась права. «Отец любил свою семью, всегда и всячески старался облегчить жизнь маме, очень внимательно и нежно, правда, почти без всяких внешних проявлений, относился ко мне, и я, без поцелуев и ласковых слов, знала об этом так же верно, как то, что по утрам встает солнце, а вечером зажигаются звезды», — вспоминала Галина Уланова.
