На кухне отец с мрачным видом пьет кофе; воротничок у него сбит на сторону. Зато мать в полной боевой готовности: серый деловой костюм, на напряженном лице – безупречный макияж.
– У меня неприятности, и я сейчас уезжаю, поэтому в коллеж тебя отвезет отец.
Она допивает кофе, хватает сумку и выходит из кухни.
– Вчерашний везунчик пытался покончить с собой, – замечает отец с кривой усмешкой. – Когда человек не готов к удаче, ее трудно пережить. Не знаю, какой психологический совет дала ему твоя мать, но, если он слетит с катушек, вина будет на ней.
Я смотрю на его дрожащую руку, которая крошит и ломает тост. Поскольку я учусь в том же коллеже, где отец преподает, он отвозит меня на занятия каждое утро, кроме понедельника. По понедельникам он работает дома – проверяет школьные сочинения. И чтобы переварить писанину тупых учеников, накануне пьет в три раза больше, чем обычно.
– Пап, а ты сможешь вести машину?
– Никаких проблем, дружище, я взял всё, что нужно.
Он указывает на трубку и маску для подводного плавания, которые лежат на клеенчатой скатерти, и снова подливает виски в кофе. Я глотаю ложку заваренных диетических хлопьев, потом спрашиваю с непринужденным видом:
– Пап, ты не мог бы одолжить мне свою бритву?
Он вздрагивает и смотрит сначала удивленно, потом благодушно.
– С удовольствием, сынок, но не рано ли? Клянусь, усов у тебя еще не видно.
Покраснев, я опускаю глаза.
– Но если тебе так хочется – пожалуйста.
Я встаю, и, дожевывая, бегу в ванную родителей, а потом одним махом взлетаю к себе.
– Что ты творишь? Прекрати сейчас же! – протестует медведь, извиваясь под вибрирующей электробритвой.
– У вас аллергия на собственный мех: я вас побрею!
Он сразу успокаивается, но тут раздается металлический лязг, внутри бритвы что-то вспыхивает, и жужжание умолкает. Я встряхиваю ее, открываю решетку, чтобы вытряхнуть плюшевый ворс, и пытаюсь включить снова. Бесполезно. Между тем профессор лежит неподвижно. Чувствуя одновременно страх и облегчение, я говорю себе, что убил его второй раз.
– Ты действительно тупой, – вздыхает Лео Пиктон, разглядывая выбритую проплешину на своем животе. – На кого я теперь похож?
Сжав зубы, я лезу в душ, потом начинаю собираться в коллеж.
– Ты хочешь оставить меня здесь одного на целый день?
Не отвечая, засовываю его между тетрадкой по математике и блокнотом по физике. Стараюсь посильнее утрамбовать медведя, чтобы застегнуть сумку.
Выйдя из дома, я вижу отца. Он как раз высыпает содержимое фиолетового пакета для растительных отходов в топливный бак своей машины, невзрачной «Мусорки 200», которая ездит на овощах и фруктах. Отец включает блендер, передающий продукты брожения в карбюратор. Потом натягивает перчатки, чтобы датчики руля не обнаружили наличие алкоголя в поту на его ладонях. Надевает маску для подводного плавания, запотевшую от напущенного в нее пара, и засовывает в рот трубку. Без этих предосторожностей сканеры зрачков, вмонтированные в зеркало заднего вида, и анализаторы дыхания, спрятанные в вентиляционных отверстиях, ввели бы в действие блокиратор руля, который препятствует вождению в пьяном виде. Эти меры безопасности, конечно, напрягают, но при некоторой сообразительности их можно обойти. Машина трогается.
