– Это всего лишь одежда, – сказала она и прижала руку к груди, словно защищаясь.
– Нет, – возразил он, оглядев ее с головы до ног. – Не думаю, что это так. Скорее тут как с солдатским мундиром, правда? Ты делаешь свою работу, когда носишь его, и любой, кто на тебя смотрит, знает, кто ты и чем занимаешься.
«Знает, кто я. Пожалуй, я должна радоваться, если это не так», – подумала она с легкой паникой.
– Ну… угу, пожалуй. – Она дотронулась до четок, висевших на поясе. Кашлянула. – В какой-то мере хотя бы.
«Я должна сказать ему». Это был не один из голосов, просто голос ее собственной совести, но достаточно требовательный. Она чувствовала, как сильно билось ее сердце, так сильно, что ей казалось, будто от сердцебиения колышется ткань ее платья.
Он ободряюще улыбнулся ей.
– Леония сказала, что вы хотели меня видеть.
– Майкл… можно я сообщу вам одну вещь? – выпалила она.
Казалось, он удивился.
– Да, конечно, можете, – ответил он. – Почему бы и нет?
– Почему бы и нет, – еле слышно повторила она и оглянулась через плечо. Сестра Евстасия беседовала в дальнем конце комнаты с очень юной, испуганной француженкой и ее родителями.
– Ну, понимаете, дело вот в чем, – сказала она решительным тоном. – Я слышу голоса.
Она украдкой взглянула на него, но не обнаружила ужаса на его лице. Пока его не было.
– В моей голове то есть.
– Да? – осторожно спросил он. – Хм… и что же они говорят?
Она поняла, что затаила дыхание, и чуточку выдохнула воздух.
– Ну… разные вещи. Но иногда они сообщают мне, когда что-то должно случиться. А чаще они велят мне сказать что-либо какому-то человеку.
– Что-либо, – повторил он, пристально глядя ей в лицо. – Какого рода это что-либо?
– Я не ожидала, что буду говорить с испанской инквизицией, – заявила она слегка раздраженно. – Это важно?
Он скривил губы.
– Ну, не знаю, – ответил он. – Это могло бы подсказать, кто говорит с вами, верно? Или вы уже знаете?
– Нет, не очень, – призналась она и внезапно почувствовала, что успокаивается. – Я – я волновалась – чуточку, что это могли быть демоны. Но это не так… ну, они не говорят мне злых вещей. Просто… чаще всего, когда с человеком что-то должно случиться. Иногда нехорошее – а иногда хорошее. Вот маленькая Энни Макларен, у нее на третьем месяце был большой живот, а на шестом казалось, что она вот-вот лопнет, и она боялась умереть, когда придет ее срок, как умерла ее мать, потому что не могла разродиться из-за слишком крупного ребенка. Я имею в виду,
