– Она? Кто она? И что она могла мне рассказать?
– Монашка, – ответила Леония и тяжело вздохнула, словно теряя интерес. – Она увидела меня на рынке и бросилась ко мне. Сказала, что ей нужно поговорить с тобой, что она хочет сказать тебе что-то важное. Я увидела, как она посмотрела в мою корзинку, и ее лицо… вероятно, она поняла…
Ее веки трепетали, то ли от лекарств, то ли от усталости. Она слабо улыбнулась, но не ему; казалось, она смотрела на что-то далекое.
– Так забавно, – пробормотала она. – Шарль сказал, что это все решит – что граф заплатит ему за нее кучу денег, и это все решит. Но как можно решить вопрос с ребенком?
Майкл вздрогнул, словно ее слова укололи его:
– Что? Заплатит за кого?
– За монашку.
Он схватил ее за плечи.
– Сестру Джоан? Как это заплатит за нее? Что ты имеешь в виду? Что говорил тебе Чарльз?
Она заскулила, протестуя. Майклу хотелось встряхнуть ее так сильно, чтобы сломать ей шею, но он пересилил себя и убрал руку. Она рухнула на подушку, словно пузырь, теряющий воздух. Ее глаза были закрыты, но он наклонился и проговорил прямо ей в ухо:
– Граф, Леония. Как его имя? Скажи мне его имя.
Слабая морщинка обозначилась на ее лбу и исчезла.
– Сен-Жермен, – пробормотала она еле слышно. – Граф Сен-Жермен.
Майкл мгновенно поехал к Розенвальду и, пообещав заплатить за скорость, уговорил его немедленно закончить гравировку на потире. Он нетерпеливо ждал и, как только ювелир завернул потир и дискос в коричневую бумагу, отдал деньги и почти бегом направился в монастырь Ангелов.
Он с трудом сдерживал себя, вручая свои дары, и после этого смиренно осведомился, может ли он попросить об огромной милости увидеться с сестрой Грегори, чтобы передать весточку от ее семьи в Шотландии. Сестра Евстасия посмотрела на него с удивлением и даже неодобрением – визиты родственников к новеньким обычно не благословляются, – но в данном случае… ввиду щедрого пожертвования обители от месье Мюррея и месье Фрэзера… разве что на несколько минут в комнате для посетителей и в присутствии самой сестры…
Он обернулся и растерянно заморгал, приоткрыв рот. Казалось, он был в шоке. Неужели она так изменилась в монашеском платье и с вуалью?
– Это я, – сказала Джоан и попыталась растянуть губы в ободряющей улыбке. – Вернее… все еще я.
Его глаза впились в ее лицо, он вздохнул и улыбнулся, словно она потерялась и он снова ее нашел.
– Эге, вот как, – тихо проговорил он. – Я боялся, что это уже сестра Грегори. То есть я хотел сказать… э-э… – Неловким жестом он показал на ее серое платье и белую вуаль новициатки.
