- Никто не отвечает, сэр.
- Сейчас ответят.
"Нельзя отказываться от прошлого, - продолжал думать он, - каким бы оно ни было. Даже если у нас с ней был час счастья, - а у нас были годы счастья, наши первые голодные годы, - я обязан расплатиться по векселю. Чего мне надо? Я выиграл по билетику из гардероба человека, который верно любит меня".
- В номере никого нет, сэр.
- Пожалуйста, поднимитесь в номер и постучите в дверь.
- Я посмотрел у себя, сэр. Ключ здесь, сэр. Прошу простить меня, сэр...
Опустив трубку, Эд почувствовал, как жарко в этом стеклянном колпаке.
- Все в порядке? - спросила мадам Тань, когда он вышел.
- В полном, - ответил он. - Пошли посидим еще немного, а?
- Нет того, куда вы звонили?
- Что-то я устал, Тань. Пошли сядем.
- Все европейцы устают оттого, что не знают, чего хотят.
- Я американец.
- Это не важно. Вы - белый.
- В общем, верно. А чего хотите вы?
- Спокойствия.
- Хотите выпить?
- Нет, спасибо.
- Закройте колени, у вас слишком красивые ноги.
- Я думала, что надо закрывать плохие ноги.
- Простите, Тань, - сказал Эд, - мне надо еще раз позвонить.
Он набрал номер аэродрома.
- Хэлло, это Эд.
- Хэлло.
- Журналистки улетели или остались ночевать?
- Несколько человек только что улетели в Бангкок.
- Сара Стюарт улетела, не помнишь?
- Твоя жена?!
- Однофамилица.
- Рейс отправлял Кегни.
- Спроси его, а?
- А он уехал.
- Ты не заметил - там была такая черная женщина? Голубоглазая, черная, высокая женщина?
- Черт их знает... Я их видел со спины, отсюда, из будки. У нее большой зад? Там была одна с задом громадным, как ракетодром.
- Нет, - ответил Эд, - у той ничего патологического.
- По-твоему - здоровый зад это патология?
- Нет, ну все-таки, - ответил Эд.
- Кажется, высокая черная женщина улетела...
Стюарт вытер со лба пот и медленно положил трубку на рычаг.
"Дура, - подумал он. - Истеричная дура. Конечно, она улетела! А что ей оставалось делать? Она прилетела ко мне, а я даже не позвал ее к себе. В конце концов она могла бы понять меня: я искал этой войны, чтобы найти в себе силу, а она отняла у меня последние силы. Она никогда не хотела понять меня: она живет по таблице умножения, интегралы не для нее. Ну и пусть... Пусть пеняет на себя..."
В дверях Эд столкнулся с Лэсли.
- Хэлло, Эд, - сказал он, - у твоего второго пилота сегодня великолепная женщина.
- Да? - рассеянно переспросил Эд. - Молодец. Ты куда - спать?
- Нет. Мы бомбим то же место, где катаетесь и вы.
