Кельнер видел, как эта голубоглазая, красивая дама ушла вместе с рыжим пилотом.
- Вы не знаете, где остановились журналистки?
- Сожалею, сэр, я не знаю, где остановились журналистки.
- Позвоните на аэродром и спросите от моего имени: вам ответят.
- Да, сэр...
Он отошел, и мадам Тань спросила:
- Вы сказали правду, что прилетела ваша жена?
Эд усмехнулся и молча покачал головой.
- Вы сегодня такой веселый.
- А вы - красивая.
Тань была красива необыкновенной, ломкой красотой полукровки: на смуглом лице сияли серые длинные французские глаза.
- Как мой мальчик? - спросил Эд.
- Билл прелесть.
- Вы его очень любите?
Тань удивленно посмотрела на Эда.
- Разве таких любят? - спросила она. - Таких жалеют.
- Это теперь называется "жалеть"? В таком случае пожалейте меня.
- Разве вас надо жалеть? Вы такой сильный человек...
- Вы обманываетесь, Тань.
- Нет. Просто вы не знаете про себя ничего. А ваши женщины не умеют понимать силу мужчин. Ваши женщины избалованы вами. Вы им дали равноправие, и это погубило их. И, конечно, вас.
- Это все философия, Тань. А правда заключается в том, что Билл моложе меня и сильней.
- Он маленький, слабый мальчик. Вы, европейцы, все понимаете не так, как надо. Вам кажется, что сила мужчины проявляется только в постели...
- Это неверно?
- Это слишком рационально, чтобы быть верным. Любовь - иррациональна, она должна быть отрешенной от плоти. Сила мужчины проявляется в том, как устало он говорит с женщиной, как он шутит, пьет чай, как он грустит, как он смущается случайной измены с другой...
- Вы действительно верите в то, что говорите?
- Зачем иначе говорить?
- Откуда у вас мои книжки, Тань?
- Я их взяла в библиотеке, когда узнала от Билла, что вы умеете писать.
- Вы тоже умеете писать.
- Видите, какой вы сильный, - сказала она, - вы не засмеялись надо мной, а добро пошутили. Вы умеете сочинять, а я - писать, это же разные вещи.
Подошел кельнер и, дождавшись, когда Тань кончила фразу, сказал:
- Вот номер телефона отеля, где остановились журналистки, сэр.
- Такой длинный номер?
- Я записал то, что мне продиктовали, сэр.
Эд поднялся.
- Я вынужден попрощаться с вами, Тань.
- Вы домой?
- Да.
- Подвезите меня.
- Пошли. Только я позвоню.
Он зашел в будку. В телефонных будках он всегда чувствовал себя приговоренным к смертной казни.
- Алло, - сказал он, услыхав сонный голос портье, - в котором номере остановилась миссис Стюарт? Соедините меня с ней.
Он слышал длинные гудки и думал: "Лежит и плачет, дуреха".
