И я выдохнула изумленно, потому что не ожидала услышать подобного. Чего угодно ожидала, а этого – нет.
– Вам… – я снова заморгала, потому что слезы-предатели были где-то совсем рядом и готовились нанести подлый удар. – Но вам нужно сказать об этом вовсе не мне, а моему отцу!
– Я однажды пытался, – признался старый лорд, – но мой сын выгнал меня за порог своего дома точно так же, как это сделал я. Упрямство – семейная черта Вейсов, – усмехнулся он. – Тогда я стал писать ему письма. По одному в год, начиная с момента, когда я собственноручно лишил себя сына и внуков и тем самым убил свою жену.
Я выдохнула изумленно, растерянно.
– Но мы никогда не получали ваших писем!..
– Получали, но твой отец возвращал их назад неоткрытыми. Вот, – лорд Вейс подошел к книжной полке, взяв с нее перевязанную темной траурной лентой стопку конвертов. И на верхнем из них виднелась печать почтовой службы.
– Мне очень жаль! – пробормотала я. – Я и понятия не имела… Нам казалось, что это вы… Именно вы выгнали папу, и уже с концами!
– Дарлин… – произнес дед мое имя, словно пробовал его на слух. – Я прошу тебя взять эти письма и отвезти их своему отцу. Если он откажется их прочесть, то передать ему на словах. Сказать, как я сильно сожалею и насколько перед вами виноват. Перед ним, перед твоей матерью и перед вами… Перед тобой, Дарлин. Перед Ивлин и Джоссом. И еще – что только ощутив боль утраты, я смог увидеть…
– Вы смогли увидеть истину, – отозвалась я, шмыгнув носом, вспомнив слова Конрада Мелгарда. И снова заморгала, больше не в состоянии сопротивляться слезам, которые полились из моих глаз. – Хорошо, – всхлипнув, сказала ему. – Я возьму эти письма и обязательно передам папе ваши слова… Очень скоро! На каникулах… Или же если выдастся другая оказия, то значительно быстрее.
– Буду рад, – просто отозвался он, после чего снова полез за пазуху. Вытащил еще один белоснежный конверт и протянул его мне. – Это для тебя, Дарлин! Я написал письмо еще и тебе.
– Мне?!
– Да, тебе. Но здесь не читай, – он поджал губы, словно боялся… Боялся, что я прочту и все равно его отвергну. – Открой позже. И если ты найдешь силы меня простить, то… Мой дом всегда для тебя открыт.
– Но ведь я… – Взяла его письмо, на миг ощутив теплое прикосновение его сухой, старческой руки. – Но ведь во мне течет кровь… Кровь…
Было так странно признаваться в этом в кабинете декана, но я все-таки это сделала.
– Во мне течет кровь несмайров, – сказала ему.
